Вячеслав Демченко - Торпеда для фюрера

— Каким сержантом?! Какой лейтенант?! Комиссар Портнов! — вклинился представитель Крымского штаба партизанского движения, размахивая предписанием. — Комиссар Портнов сопровождает пленных! Вот у меня приказ за подписью начштаба КШПД Булатова!

— Комиссар Портнов, с вашего позволения, почил, убит, — хладнокровно оборвал его Яков, даже не обернувшись в сторону гипертонически-румяного армянина. — Во время боя на посадочной площадке с немцами и татарскими «оборонцами». Есть начштаба Руденко, но он ранен, без сознания. Так что, — повёл он плечами, — поскольку мне было приказано доставить пленных в отряд Беседина, пришлось доставить их и до конечного пункта назначения.

— Пришлось, значит… — со зловещим пониманием протянул лейтенант фильтрационного отдела. — Но прямого приказа командования у вас не было?.. — уточнил он, выразительной «украдкой» покосившись в сторону «рыженькой»: «Так что, барышня, кто тут настоящий герой — это ещё выяснить надо».

— Руденко приказал, — невольно напрягаясь, но пока ещё миролюбиво, пояснил Войткевич. — Лично.

— Ага… — криво ухмыльнулся Столбов. — Будучи без сознания?

— Что вы меня беременеете? — уже мрачнея, процедил Войткевич. — Есть что сказать?

— Я хочу сказать, — с плакатной суровостью отчеканил лейтенант НКВД, — что оставление в военное время расположения воинской части, равно и партизанского отряда, без приказа является дезертирством. И до выяснения всех обстоятельств вы задержаны.

Взгляд, брошенный им в сторону рыженькой медсестры, был почти торжествующим.

— И вообще, странно вы их сопровождаете, что они у вас друг друга убивают по дороге. Прошу следовать за мной! — сделал он окончательный вывод-приговор, то ли её фантазиям по поводу лейтенанта, то ли ему самому, пренебрежительно оставленному за спиной. Оставленному на попечение автоматчиков, тут же отобравших у Войткевича «шмайссер».

Впрочем, и для «рыженькой» нашлась пара слов, чтобы заметила в конце концов кто тут «в бою» днём и ночью без продыху, а кто неизвестно чем занимается. «Ох, как неизвестно…»

— Все легкораненые отправляются в фильтрационный лагерь, — глядя сверху вниз в красный крест белой косынки, оправил он гимнастёрку под портупеей. — Там им окажут необходимую помощь, так что, будьте добры, отфильтровать. То есть отобрать…

— Здесь нет легкораненых, — не поднимая головы, но довольно внятно буркнула «рыженькая».

— А я видел, что есть вообще нераненые, — с заговорщицкой интимностью пробормотал лейтенант, мол, «и так одолжение делаю, мог бы и за сарай отвести. По законам сурового времени…»

— Нераненые, — нехотя согласилась медсестра и подняла на него недобрый прищур глубоких синих глаз. — Но почти у всех ultimam animam agere… [19] Агония ( лат .)

— Прямо-таки у всех… — сглотнул комок чекист.

— Рискнёте? — простодушно распахнула синюю глубь глаз Желткова.

— В госпитале, — снова отдёрнул новенькую гимнастёрку Столбов. — На учёт поставим.

— Так, а что я?.. — растерянно помахал, словно веером, предписанием трагически, до бордового, раскрасневшийся комиссар Достанян. — Кого я?

Хроники «осиного гнезда»

База катеров «Иван-Баба». 1—31 августа 1942 г.

…Больше всех злился и нервничал Гельмут Тёнигес. Причина для негодования у него была, в сущности, точно такая же, как у всех остальных катерников, но сказывался, видимо, темперамент.

Понять любого из командиров, да и моряков из экипажей шнельботов, и самого корветтен-капитана Кристиансена было нетрудно. Всё ведь совпало. И лучший из черноморских противников, новёхонький, перед самой войной построенный советский крейсер, который по всем статьям превосходил свой прототип, «итальянца» [20] За основу при постройке крейсеров «тип 26», к которым принадлежал «Молотов», действительно был взят итальянский проект «Эудженио Савой». Интересно, что один из самых лучших тяжелых крейсеров того времени, немецкий «Принц Ойген», носил то же самое, в сущности, имя — князя Евгения Савойского. Но наши судостроители проект доработали, в результате корпус и силовая установка оказались лучше, чем у «итальянцев». Отставало только вооружение: 9×180 мм в главном калибре предписывало соотнести «26-е» с лёгкими крейсерами, хотя по всем прочим параметрам они соответствовали классу тяжёлых крейсеров. , оказался и в непосредственной близости, в доступности, в считаных милях от базы катеров. И произошло это лунной ночью, при минимальном волнении, когда ничто не препятствовало торпедным атакам и преследованию. И три, а потом четыре катера участвовали в атаках, что давало возможность ударов изо всех секторов одновременно, чтобы сократить до минимума возможность «Молотова» уклоняться от торпед. Восемь «угрей», коротко сверкнув гладкими боками в лунном свете, врезались в солёную воду и мчались наперерез и вдогон двухтрубному красавцу, озарённому вспышками выстрелов его двадцати четырех орудий и четырёх крупнокалиберных пулемётов. И всё напрасно.