Вячеслав Демченко - Торпеда для фюрера

— Пленных вперёд! — оттолкнули его сзади. — Пленных в первую очередь!

Впрочем, несмотря на свою озабоченность «ценным грузом», комиссар Портнов первым вскочил на трап, бесцеремонно протоптавшись по ногам раненого. Пленных же — ошалевшего от ужаса СС-штурмана Стефана Толлера и вслед за ним бывшую радистку-разведчицу Асю, как выяснилось, агента абвера, — выругавшись вполголоса, втолкал в трюм уже сам Яша, оттеснив спиной отчаянное столпотворение эвакуирующихся. «Груз» этот был действительно ценным. Им бы уже с весны в разведштабе флота какую-нибудь «радиоигру» с немцами затеять, а они тут последние крохи со стола сметают.

— Эх, своими руками, — успел ввернуть неугомонный Арсений Малахов, огорчённо глядя на свои ладони, которыми только что подбросил задок радистки в мешковатых штанах в тёмный провал двери. Но, заметив хмуро-вопросительный взгляд Войткевича, тут же оттёр ладони о неизменную рваную тельняшку: — Своими руками бы придушил. Всё. Я что? Я уже на позиции, — закончил он лирические «страдания», перехватил из-за спины «шмайссер» и хлёстко звякнул рукояткой затвора.

— Держите их, как чёрта кадилом! — напутствовал морпеха Яков.

— Куда они на хрен денутся… — нырнул под латаное крыло с красной звездой Арсений.

Но, похоже, что куда-то, да делись. Как-то просочились. Чёрное многоточие пулевых отверстий повторило ряд клёпок на стальном листе фюзеляжа возле самой двери.

Яков обернулся, глянул — но разве поймёшь чего в этом содоме? Рёв моторов и шелест пропеллеров на холостом ходу, гвалт, стоны больных и раненых, командный рокот начштаба и деловитая матерщина, бабьи всхлипы… Непонятно даже, откуда начали появляться на закамуфлированном борту вмятины и дыры от пуль.

Лейтенант начал продираться обратно сквозь пропахшую дымом, потом и, казалось, самым ужасом толпу — и наткнулся на товарища своего по майским событиям, сержанта Каверзева.

— Немцы! — коротко пояснил Антон.

И то ли расслышал кто в толпе его слова, то ли сам увидел… как на другом конце поля показались, разворачиваясь один за другим, с полдюжины трескучих мотоциклетов «полевой жандармерии», а за ними высунулось приплюснутое рыло полугусеничного бронеавтомобиля с встопорщенными «жаберными щелями» радиатора. И тогда более или менее организованная эвакуация окончательно перешла грань панического бегства.

— Усім, хто із зброєю, на правий борт! — направил на толпу дырчатое дуло «ППШ» начштаба Руденко, вообще-то человек по-штатскому мягкий и увалень с виду.

— За мной! — продублировал его команду Войткевич. Продублировал и действием, демонстративно передёрнув затвор новенького трофейного «MP-42».

Отрезвлённые их решимостью, партизаны, кто на ногах, начали также выдираться из толпы, но уже с винтовками и автоматами в руках. Хотел было спуститься к ним и Руденко, но вдруг пошатнулся, будто его кто врасплох ударил по плечу и, косо заваливаясь грузным телом, пропал в проёме дверей. Вместо него на вершине трапа показался пилот в потёртом кожаном шлеме и вполне гражданском свитере.

— Всё! Всё, мать вашу, товарищи! — внушительно рыкнул он на толпу с лицом, раскрасневшимся до пота, но вполне флегматичным. Привык к таким авралам, наверное. — Остальные на второй! — ткнул он большим пальцем через плечо, и, подхватив под мышки Руденко, попятился вглубь салона.

Там, за его спиной, вспыхнул молочным светом круг иллюминатора на противоположном борту, и под днищем самолёта загорелась чищеной медью стерня. Второй «Ли-2», с точностью фанерной тренировочной модели, добежал до первого, встал крылом к крылу и грузно опал на хвостовое оперение.

— Назад! — едва удержал Яша толпу, вповалку попадавшую под днище заполненного самолета, чтобы хлынуть к следующему. — Сначала со мной, кто жив. В оцепление!

Он оглянулся, кого б оставить вместо себя. Подбитые автомобильной резиной сапоги начштаба — последнего представителя комсостава, не считая взводных, — уже втянулись вовнутрь.

— От холера! — рванул вслед за ними Войткевич, мгновенно сообразив, что если это и не конец почти обезглавленного отряда Беседина, то невольное назначение его на новую должность. Да ещё, как бы не само… В этой полусотне почти отчаявшихся, измотанных людей старше его армейским званием и нет никого.

— Портнов! — крикнул Яков в грузовой трюм, битком набитый живым и полуживым человеческим мясом. — Я дико звиняюсь, комиссар! Руденко ранен! Принимай командование! Слышишь… Да слышишь ты, поц?! — наполовину всунулся в трюм Войткевич. — Пленных Смерш встречает, куда они на хрен денутся!