Александр Ежов - Поединок

— Фашистский…

— Целехонький и с фрицем!

— Пересилил, значит! Перетянул!

Потом он потерял сознание и уже больше ничего не слышал. Очнулся в медсанбате, на операционном столе. Хирург сказал:

— В розовой рубашке родился, лейтенант. Первое ранение в ногу так себе, пустяковое. А вот второе — в шею. Чуть бы повыше — и каюк! — Немного помолчал и добавил: — Жить будешь…

— А воевать? — спросил он еле слышно.

Хирург усмехнулся:

— С полгода поваляетесь. А там, — он немного подумал, — там видно будет. Комиссия определит.

Пролежал Федор Гаврилов в госпитале пять месяцев, а еще через месяц снова был на фронте. Дошел до Берлина, поставил свою подпись на стене рейхстага.

Прошло много лет. Федор Гаврилов приехал из далекого сибирского города Красноярска в древний Новгород. Первым делом он пошел в кремль, осмотрел древнюю Софию, памятник Тысячелетию России и, подойдя к главному зданию музея, вдруг остолбенел. Невдалеке от парадного входа, на постаменте, стоял, блестя свежей зеленой краской, танк. Сердце старого танкиста дрогнуло. Да, это был танк, только не его тяжелый «КВ», а знаменитая «тридцатьчетверка». На такой машине он воевал позднее. Он смотрел на «тридцатьчетверку», и воспоминания роем нахлынули на него. И ему непременно захотелось побывать в тех местах, где он воевал, где принял страшный и неравный поединок с фашистами и победил. Сразу же после осмотра музея он нанял такси и поехал.

Он долго искал то место: плутал по перелескам минут тридцать, а потом все же определил и то болото, где его танк попал в трясину, и лес, уже сбросивший свою листву. Нашел он возле дороги и братскую могилу с мраморной плитой. На плите была краткая надпись: «Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость Советской Родины». Стоя у могилы, он вспомнил своих боевых друзей, пытался воскресить в своей памяти их лица, голоса и жесты, мысленно как бы встретился с ними и, смахнув с ресниц невольную слезу, отвесил низкий поклон.

— Спите спокойно, друзья! — сказал он тихо. — Мы вас никогда не забудем.

Потом неторопливо подошел к перелеску, что стоял в молчаливом трауре тут же, неподалеку, сразу за канавой, отломил еловую ветвь, вернулся к братской могиле, снова долго стоял и вспоминал боевых друзей. Поклонился еще раз и положил еловую ветвь на мраморную плиту.