Николай Куликов - Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес!

— Ясно. Ты обязательно должен отсюда выбраться — у меня пленка с чертежами «ФАУ».

— Молодец! — Горячев не удержался и хлопнул Валета по плечу. — Как тебе это удалось?!

— Потом расскажу. Не забывай: кассету еще надо доставить в Москву. Выйдешь на это место сегодня в восемь вечера — буду тебя ждать. По итогам совещания в абвере нам наверняка придется корректировать планы. Ну, до вечера!

Пожав собеседнику руку, Дубовцев решительно направился в обратную сторону. Когда он прошел метров пять, Горячев его негромко окликнул:

— Господин унтер-офицер!

Валет обернулся.

— С Новым годом!

Приложение 21.1

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

«Районным отделениям гестапо г. Либава;

территориальным органам Гестапо в районах

дислокации войсковой группировки «Курляндия».

Всем латвийским полицейским формированиям.

Специальное сообщение

Разыскивается особо опасный государственный преступник. Может иметь документы и регистрационное удостоверение на имя Федько Федора Устиновича.

Его приметы…

Особые указания: по возможности — взять живым! За поимку назначено вознаграждение в 1000 рейхсмарок.

Гауптштурмфюрер СС Рейнеке.»

1 января 1945 года, г. Лиепая

Гауптштурмфюрер СС Рейнеке был назначен на должность заместителя начальника городского гестапо всего два месяца назад. А незадолго до этого, в сентябре 44-го, он был арестован и препровожден в специальный лагерь СС и полиции в Берлине, где находился под следствием несколько кошмарных для него недель. Арест был связан с «делом Коха» — бывшего коменданта концлагерей Бухенвальд, Майданек и Люблин. Штандартенфюрер СС Кох использовал свое служебное положение для личной наживы, грабя драгоценности заключенных и не сдавая их по описи в соответствующие органы Рейхсбанка. Таким образом, он совершил особо тяжкое государственное преступление, за что и понес впоследствии суровое наказание: был осужден судом СС к смертной казни. Вместе с Кохом по делу проходили несколько высокопоставленных офицеров СС — в том числе Ганс Рейнеке.

До ареста гауптштурмфюрер служил в Главном административно-хозяйственном управлении СС в Берлине, инспектором управленческой группы «D» (концентрационные лагеря). В ходе следствия выяснилось, что часть драгоценностей Кох передавал неким «высоким покровителям» в Берлине, а посредником в подобных операциях служил не кто иной, как Рейнеке. Впрочем, тот категорически все отрицал, а расследование по команде сверху вскоре было «спущено на тормозах» — в конце концов во всех смертных грехах обвинили одного Коха. За Рейнеке вступился начальник группы «D» и главный инспектор концлагерей обергруппенфюрер СС Рихард Глюкс (он занял этот пост в феврале 43-го после смерти небезызвестного Теодора Эйке). Вскоре после освобождения гауптштурмфюрера перевели в 4-е Управление и направили в Либаву (Как утверждали «злые языки»: «От греха подальше!..»)

Это могло показаться почти невероятным, но даже на исходе сорок четвертого в Третьем рейхе было немало «безнадежных» фанатиков, еще веривших в победу Германии. Одним из них был недалекий, но страшно самолюбивый Рейнеке. По прибытии в Лиепаю он поставил перед собой весьма амбициозную цель: полностью очистить город и прилегающие к нему районы от вражеской агентуры и подпольных диверсионно-террористических групп. Гауптштурмфюрер надеялся, что его старания рано или поздно заметят и по достоинству отметят в столице — в результате он снова возвратится в Берлин «на белом коне».

Самой большой «головной болью» для лиепайского гестапо вот уже на протяжении более полугода был неуловимый вражеский радиопередатчик с позывными «555». Он выходил в эфир не реже одного раза в неделю из различных районов города, и многочисленные обыски и облавы не давали никаких результатов. Только совсем недавно гестаповцам стала понятна причина столь поразительной неуязвимости: в подпольную группу входили латвийские полицейские чины, которые сами принимали участие в облавах, давая возможность вражеской радистке выйти за пределы оцепления, предварительно надежно спрятав рацию. То, что это была именно женщина-радистка, выяснилось всего две недели назад.

А в начале ноября, когда за это дело взялся Рейнеке, о неуловимом передатчике не было известно практически ничего: даже берлинские криптографы не сумели расшифровать ни одной «русской» радиограммы. (в том, что подпольная группа работает на Москву, у гестапо не было никаких сомнений.) В конце концов, о «трех пятерках» доложили самому Гиммлеру. Поэтому гауптштурмфюрер вполне здраво рассудил: надо «раскрутить» именно это, стоящее на контроле у рейхсфюрера, «громкое» дело.