Владимир Першанин - «Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!

В одном месте штурмовая группа прорвалась вплотную, забросала траншеи гранатами и едва не опрокинула оборону. Положение спас танк Сенченко, который пошел на атакующих. Часть наступающих разогнали пулеметами и редкими осколочными снарядами, часть подавили гусеницами.

До темноты Чертов холм удержали. Немцы ослабили активность, так как снова началась атака основных сил дивизии. Чистяков на мотоцикле пересек ложбину и вернулся к батальону Конькова. Туда уже перебросили пехотные части, танковую роту и две тяжелые установки СУ-152. Встретились с Гришей Волыновым, обнялись.

– Правда, два «Тигра» подбил? – спросил земляк. – Говорят, тебя к Герою хотят представить.

– Брось, Гриша, – отмахнулся Чистяков. – Не я один воевал, танкисты помогали. Целая рота угробилась.

Теперь Чистякову предстояло провести две самоходки и одиннадцать танков прежним путем обратно. Среди них был легкий Т-70, который целый день вел огонь и помогал батальону Конькова. Каким-то чудом он сумел уцелеть, хотя на броне имелись многочисленные отметины от осколков. В колонне находились также «студебекеры» с запасом боеприпасов и санитарная полуторка. Из кабины выскочила Ольга, обнялись.

– Хорошее у нас свидание, – засмеялся Саня. – На Чертов холм вместе покатим?

– Покатим. Нам передали, там у вас раненых много. Здешних уже эвакуировали.

– Половина умерли, пока вас дождались, – мрачно заметил комбат Коньков.

И состоялась еще одна встреча. К Чистякову подошел младший лейтенант Рогожкин. При свете ракет было видно, что комбинезон на нем закопчен и изодран, одна рука перевязана.

– Саня, возьми меня с собой, – попросил приятель. – Ну, было дело, струсил. Сегодня воевал на совесть, может, простит Пантелеев.

– Возьму, Паша, – согласился Чистяков. – Только не знаю, как тебя комбат примет.

– Примет, – подошел поближе к обоим Никита Коньков. – Рогожкин неплохо воевал. Дот с моими саперами взрывал, а затем я его на трофейную пушку – «пятидесятку» поставил. Полдня огонь вел, пока ее миной не разбило. Один из расчета уцелел. Везучий ты, лейтенант.

– Да, везучий, дальше некуда, – усмехнулся Рогожкин. – Брожу как неприкаянный.

Обратная дорога оказалась куда тяжелее. Немцы засекли переброску отряда и усилили огонь, непрерывно освещая местность ракетами. Минометные и гаубичные разрывы снова плясали вокруг. Осколки расщепили кузов «студебекера», набитого снарядами.

– Сейчас рванет! – крикнул кто-то.

Но оба американских грузовика, хоть и тяжело груженные, благополучно добрались до холма, и даже вытащили на буксире санитарную «полуторку», застрявшую в русле пересохшей речки.

Без потерь не обошлось. Больше всего досталось пехотной роте на броне танков и самоходок. Ближе к вершине угодила под гаубичный снаряд одна из «тридцатьчетверок». Из экипажа спаслись лишь механик и башнер. Командир и радист покатились вместе с горевшей машиной по склону. Ослепительная вспышка поглотила набитый снарядами танк и разбросала на десятки метров горящие обломки.

– Вот она наша жизнь, – пробормотал командир одной из машин, высунувшись из люка. – Цена три копейки.

Словно подтверждая его слова, неподалеку рванул гаубичный снаряд, и крупный осколок ударил в открытый люк рядом с лейтенантом.

Теперь на Чертовом холме сосредоточилось более десятка танков, три самоходных установки СУ-152, пехота и минометный взвод. Спешно выгружали боеприпасы, бочки с горючим. Фельдшер и Ольга Морозова занимались ранеными. Затем раненых загрузили на оба «студебекера», и машины двинулись в обратный путь.

Фельдшера и Ольгу вместе с их полуторкой оставили со штурмовой группой. Так именовался отряд, спешно окапывавшийся на Чертовом холме.

– Зря вы остались, – сказал Саня. – Мы же на самом острие, а на рассвете в атаку пойдем.

Буквально через минуту в низине полыхнуло пламя. От прямого попадания взорвался один из «студебекеров». Глядя на яркое пламя, пожилой фельдшер-старшина рассудительно заметил:

– Вот и гадай, где тут острие, а где тыл. Американец почти до места добрался, а его накрыли вместе с ранеными. Да и у вас тут не слаще. Кругом танки горелые и трупы под ногами. Похоронить, что ли, некогда?

Чистяков промолчал. Отошли в сторону с Ольгой, сели на траву в небольшой ложбинке. Отсюда, с вершины холма, было хорошо видно, что на переднем крае идет бой. В разных местах сверкали вспышки орудийных выстрелов, взлетали осветительные ракеты, скрещивались разноцветные пулеметные трассы.