Георгий Савицкий - Крылатый штрафбат. Пылающие небеса - сборник

— Командир, я сел…

Лицо Ивана Мартыненко было белее мела, в уголке рта чернела струйка крови. А внизу… Залитая кровью грудная клетка, а ниже — сплошное месиво крови, ошметков плоти и летного обмундирования, человеческого мяса, внутренностей, обломков разбитой приборной доски. Не поймешь, где что…

Александр глянул на военфельдшера в белом халате с кровью на рукаве и шприцем в руке. Захар Иванович Терещенко отрицательно покачал головой…

— Я же его сбил, правда?

— Да, Ваня, сбил. Это восемнадцатый твой, Героя скоро дадут… Ваня…

— Он на меня — в лобовую, но я не отвернул… Не отвернул, командир! На гашетки… И он тоже… Но я его… А он — меня… — с каждым словом, дававшимся Ивану Мартыненко все тяжелее, из его рта выплескивалась темная, почти черная кровь.

Александр Волин вдруг понял с удивительной ясностью, как все произошло. Предатель, стремясь прорваться сквозь строй истребителей звена Волина, атаковал на лобовой, практически в упор. Снаряды авиационной пушки пробили мотор, противопожарную перегородку, отделяющую мотоотсек от кабины, и баллоны пневмоперезарядки. Искрошили приборную доску. И человеческую плоть. Но мотор продолжал работать, а человек, неимоверным усилием воли, — жить.

А теперь он умирал, уходил в небо, далеко, выше облаков. И он это знал.

— Командир, Сашка…

Александр Волин провел ладонью по лицу друга, прикрывая навсегда его удивительно ясные, но уже ничего не видящие глаза. Глаза же самого Волина были полны слез. Он спрыгнул с крыла «яка» и побрел, не разбирая дороги.

— Саша! Подожди… — Света подбежала и уткнулась ему в грудь. Волин обнял девушку и заплакал…

Троекратный залп ружейного салюта раздался над Кубанской землей. Могильный холмик, сваренная в ремонтной авиамастерской пирамидка, красная звезда на ней и комлем воткнутая лопасть воздушного винта… И почетный караул боевых товарищей летчика Ивана Мартыненко. И сам он, глядящий с черно-белой фотографии, рядом с которой на свежей земле — рюмка водки, накрытая ржаной корочкой.

— Указом Президиума Верховного совета Союза Советских Социалистических Республик летчик Мартыненко Иван Дмитриевич награждается орденом Ленина, посмертно. Приказом Военного совета фронта по ходатайству командного состава отдельной истребительной штрафной эскадрильи летчику-штрафнику Мартыненко Ивану Дмитриевичу возвращено офицерское звание «старший лейтенант» и все боевые награды, он возвращается в строй истребительного авиаполка. Отдельным приказом старший лейтенант Мартыненко Иван Дмитриевич навечно включен в боевые списки истребительного авиаполка.

Комэск отдельной истребительной штрафной эскадрильи закончил читать официальные бумаги и спрятал их в планшет.

— Товарищи! Ребята! Сегодня мой друг навечно поднялся в небо. Мы с ним воевали с самого Сталинграда. Он был моим ведомым, прикрывал мне спину, а для летчика нет большего доверия. И Ваня Мартыненко ни разу не подвел и не раз спасал мне жизнь.

Так давайте же на его могиле памятью его летной поклянемся бить фашистскую гадину еще сильнее и беспощаднее!

— Клянемся!

— Клянемся!

— Клянемся!

Жарким летним утром над шахтерским поселком на окраине Сталино пронеслась пара легкокрылых остроносых «ястребков», сверкая рубинами звезд на крыльях и вертикальном оперении. На фюзеляже ведущего Як-9 красовалась эмблема: распластавшийся в прыжке леопард, перебивающий пополам «Мессершмитт» мощной когтистой лапой, алая молния и девиз: «За Родину!»

Шахтерская столица все еще находилась под пятой гитлеровских оккупантов, но со дня на день должно было начаться грандиозное сражение на Миус-фронте. Сражение за Советский Донбасс. И все чаще над степными курганами, перелесками, терриконами и копрами шахт появлялись краснозвездные самолеты-разведчики, как предвестники грядущей Победы.

Враг откатился на запад, теряя людей и технику с Таманского полуострова. Был освобожден Новороссийск, в чем немалую роль сыграла советская авиация. «Сталинские соколы» в небе и герои плацдарма на Малой Земле совместно с мощными ударами Северо-Кавказского фронта генерал-полковника Масленникова перемололи части немецкой 17-й армии под началом генерал-полковника Рихарда Руоффа.

По итогам воздушного сражения многие выдающиеся советские асы были награждены, а авиационные полки стали гвардейскими. Было присвоено высочайшее звание Героя Советского Союза выдающемуся асу и тактику воздушного боя, теперь уже майору Александру Ивановичу Покрышкину, а также еще ряду летчиков 16-го гвардейского истребительного авиаполка.