Геннадий Синельников - Ах, война, что ты сделала...

Встал командующий армией.

— Все мы сейчас выслушали молодого коммуниста. Скажу честно, выступление неожиданное, необычное и, на мой взгляд, заслуживающее самого пристального внимания к поднятой проблеме. Судя по реакции, делаю вывод, что данное выступление не всем пришлось по душе. Мы подумаем над приведенными фактами и сделаем определенные выводы. Кого нужно, того поправим. Но я убедительно хочу предостеречь некоторых должностных лиц от попыток дальнейшего преследования за критику, желания каким-то образом свести личные счеты со старшим лейтенантом. Я бы очень не хотел, чтобы у офицера после сегодняшнего собрания появились искусственные сложности в службе. Я обещаю тем, кто это попытается сделать, большие неприятности. Ну, а вы, товарищ старший лейтенант, работайте в том же духе и запомните, что за роту вы отвечаете вместе с командиром, послаблений не будет. Будет помощь, но и большой спрос. Я знаю о ваших успехах, но на сегодня этого уже мало. Еще раз изучите приказ министра обороны на новый учебный год. В нем все расписано: кому и чем заниматься. Ну, а если вдруг почувствуете к себе явно предвзятое отношение со стороны тех, о ком вы говорили сегодня на собрании, проинформируйте секретаря партийной комиссии или начальника политического отдела. В обиду мы вас не дадим.

Объявили перерыв. Меня отпустили с собрания, и я ушел в расположение роты. Провел вечернюю поверку. Было уже поздно, но домой не уходил. Внутренний голос подсказывал, что сегодняшний разговор должен иметь свое продолжение, и я не ошибся. Позвонил полковник Марченко и вызвал к себе в кабинет. Не сказал, а будто процедил сквозь зубы:

— Товарищ старший лейтенант, почему у вас в автопарке наряд плохо службу несет?

— Разберусь, товарищ полковник, недостатки устраню немедленно. Разрешите узнать их? — спросил я у начальника оперативного отдела армии.

А сам стоял и все отчетливее понимал глупость своего положения. Ведь следуя по вызову в кабинет к полковнику, я обзвонил все точки, где личный состав нес службу, в том числе и автопарк, и уточнил, что никто их из штаба не проверял. Я понимал, что нанесенная мною обида в адрес начальника штаба армии требовала отмщения. Схема была очень проста: действуя в точном соответствии с Уставом, насобирать против меня как можно больше недостатков по службе, в организации учебно-воспитательного процесса, обвешать взысканиями и показать всем — кто есть кто. Тем самым наглядно и во всеуслышание продемонстрировать: имел ли я вообще моральное право критиковать вышестоящею начальника, у которого такой широкий круг служебных обязанностей, авторитет, почет и уважение, если я сам ничего не значу, даже в масштабе отдельной роты. Еще лучше было бы для них, если бы я вдруг сорвался, нагрубил, допустил изъяны в личном поведении, моральном облике. Тогда бы уж точно никто не стал за меня заступаться.

— Товарищ старший лейтенант, за слабую воспитательную работу с личным составом суточного наряда я объявляю вам выговор!

На следующее утро я пришел к подъему личного состава, обошел все объекты, проверил службу суточного наряда. Выявил и добился немедленного устранения недостатков и, довольный проделанной работой, вернулся в расположение роты. Раздался телефонный звонок, и снова я в кабинете полковника Марченко.

— Замполит, — с какой-то ядовитой издевкой и пренебрежением в голосе произнес он, — я тебя вчера предупреждал о слабой работе с личным составом суточного наряда?

— Так точно, предупреждали, — ответил я.

— Видишь, предупреждал. Только ты почему-то выводов никаких не делаешь. Ну, ладно, это твое дело. За игнорирование распоряжения вышестоящего командования объявляю тебе строгий выговор!

— Товарищ полковник, я с утра обошел все объекты, везде порядок, кажется, все нормально.

— Когда кажется, то крестятся, — перебил он меня. — А ты еще и наглец, оказывается! Я, полковник, объясняю ему, что и где плохо, а он мне еще не верит! Да, распустился ты, однако, слишком разговорчивым стал. Или что, почувствовал поддержку политотдела? Ну-ну, смотри в дураках не останься. Правда, это дело не мое, но все же. Плохо одно — это когда неоперившийся еще старший лейтенант начинает игнорировать полковника и даже замахиваться на генерала. Но ничего, мы это быстро поправим! Ротный когда из отпуска выходит?

— Через неделю.

— Срочно отправляй к нему посыльного. Передай приказ, чтобы с завтрашнего утра выходил на службу. Отпуск догуляет потом. А то, чувствую, ты роту за это время разложишь окончательно. Столько труда мы всем управлением вложили в нее, чтобы сделать ее боеспособной, а ты своим балабольством труд всего коллектива Управления штаба армии пустил насмарку. И откуда только берутся такие офицеры?