Нгуен Тяу - Выжженный край

— Ложись!..

Это кричала Оу. В последний раз слышала тогда Эм голос дочери. Упав на землю, она еще успела заметить ее тонкую фигурку, метнувшуюся в заросли на истошный вопль буйволенка. С той минуты Эм ее больше не видела. Оу потерялась. Эм искала ее всю ночь, весь день и всю следующую ночь. Искала на поле, на шоссе, искала среди живых и среди мертвых, искала и не могла найти.

С тех пор прошло три года. Всякий раз, когда Эм вспоминала о дочери, перед глазами прежде всего вставала безымянная заброшенная могилка. А может быть, от ее девочки и вовсе ничего не осталось — прямое попадание бомбы?.. Только потом вспоминалось лицо: настороженные, широко раскрытые глаза, длинные, летящие по ветру волосы. Оу помнилась такой, какой Эм видела ее последний раз под грозно рокочущим багровым небом. Вспоминался крик буйволенка, такой жалобный, заставивший Оу бросить мать и, забыв об опасности, ринуться на помощь. Оу с детства без памяти любила животных, и Эм всегда только поощряла ее в этом. Кто мог знать, какой бедой обернется эта любовь…

Со вчерашнего дня Эм ощущала какое-то беспокойство. Невесть откуда взявшаяся трясогузка упорно распевала у них перед домом. Все же — примета. Никак снова чему-то приключиться? Радость или горе принесет на этот раз ее песня? Отчего-то третий день неотступно думалось об Оу. Вот и сейчас: кругом уборка, и Эм стоило только дым от костров увидеть, как снова о ней вспомнила. А вдруг вернется скоро ее девочка? Да может ли в самом деле такое случиться, что не сегодня завтра Эм снова суждено ее увидеть?..

Эм наклонилась, подгребла к костру собранный мусор. Пламя, поначалу слабое, лизпуло ветошь и бумагу и вдруг жарко полыхнуло, охватив сухие сучья. Дым ел глаза, и Эм повернулась к костру спиной. Тут она увидела Кук и Зи, вместе с двумя незнакомыми военными они направлялись к табличке с надписью «Осторожно, мины».

Внезапно Кук отделилась от них и подошла к Эм.

— Матушка! — сказала опа. — Там одна женщина из Хайланга приехала, говорит, То — ее дочка…

Эм оторопела, сразу даже не поняла, а потом просияла:

— Так где же опа?

— У нас дома…

— А точно, что она мать, не обманывает?

— Мне кажется, точно! Я ей настоящий допрос учинила, да и уж больно они друг на дружку похожи!

Эм снова подумала о своей дочери, тяжко вздохнула, на лице ее враз отразились все обуревавшие ее чувства — и радость, и горечь, и надежда.

— Вот ведь встретятся наконец, счастье-то какое людям, — сказала она Кук. — Ну, а сама То из школы уже вернулась, нет?

Сегодня То была наказана. И не случайно: сказалось то, что она совершенно не желала водить дружбу с девочками, целыми днями гоняла где-то с мальчишками, причем с самыми отъявленными сорванцами. Утром в школе новая учительница, совсем еще молодая девушка в блестящих, с отливом брюках и плотно облегающей блузке, обходила класс, парту за партой, и составляла список. Когда она подошла к То и тихим голосом спросила: «Как тебя зовут, девочка?» — То скрестила на груди руки и проворковала в ответ: «Меня зовут человеком» — только потому, что ей, То, показалось, что учительница — франтиха.

В классе рты разинули на такую дерзость. Учеников в школе заметно прибавилось, с каждым днем в эти края возвращалось все больше и больше народу. В одном только подготовительном в Нижней деревне оказалось больше ста ребят, и теперь их разделили на два класса и каждому классу дали свою учительницу. Как раз в этот день прежняя учительница попросила ребят задержаться после уроков и перенести половину парт в другую комнату. Конечно, это только так называлось — «парты», а на самом деле ребята сидели на камнях — обломках степ разрушенных кирпичных домов в Чьеухыонге, их перетащили сюда парни из Чьеуфу, они даже специально устроили такой день — «все для наших детей», — а столами служили плотные, сплетенные из бамбука щиты, на которых когда-то бойцы из К-1 хранили свои вещмешки.

— То! — Прежняя учительница, которая помогала нескольким пыхтящим от натуги мальчикам перетаскивать «стулья», подошла к пей. — Ты наказана. Посиди пока одна и подумай о своем поведении.

То чуть не разревелась от обиды. Посиди одна! Да ведь это значит, что ее отстраняют от всего, что делают сейчас остальные ребята, а это же так интересно! Ну не обидно ли! Ведь так весело — пусть тяжело таскать, зато у них будет новый класс. Те, кто посильнее, перетаскивают «стулья» — по четыре, по пять человек сразу, а тем, кто послабее, доверили «столы». И такой веселый шум стоит! А она должна сидеть как истукан и смотреть на все это.