Николай Куликов - Русский диверсант абвера. Суперагент Скорцени против СМЕРШа

Яковлева сильно тряхнуло, закрутило, потом полет стабилизировался, и он сумел оглядеться: к счастью, луну закрыли облака (свет, даже лунный, диверсантам не союзник), и внизу едва угадывались темные очертания лесного массива. Вверху затихал шум самолета, набиравшего высоту и уходившего на запад: в целях маскировки бортовые огни на фюзеляже и крыльях были погашены. Вдалеке виднелись на земле три маленьких, но ярких пятна — сигнальные костры на лесной поляне, где их группу ждали. Почти сразу, как и положено в подобных ситуациях, костры исчезли: их потушили, чтобы не демаскировать место высадки десанта. Но Кроту-Яковлеву вполне хватило нескольких секунд, чтобы определить по компасу на руке направление на место сбора группы.

«Вот только кто нас там ждет?» — подумал он, пристально вглядываясь в ночную темноту. Разумеется, Яковлева как старшего информировали в разведцентре абвера о трех агентах, выброшенных на парашютах в ста километрах севернее неделю назад. Именно эти люди подобрали место для выброски его группы — о чем с указанием точных координат передали по рации. Сейчас эта тройка должна была обеспечивать их приземление на большой поляне, затерянной в глубине смоленских лесов и болот. Но в реальности на земле парашютистов могли ждать не только свои, но и чекисты-контрразведчики из «Смерша». Момент приземления для разведчика-парашютиста, на чьей бы стороне он ни воевал, самый ответственный и опасный этап его переброски во вражеский тыл. Вот почему так чутко прислушивался и вглядывался в темноту ночи опытный немецкий агент Крот, вот почему выпрыгнул из самолета с задержкой: если его группа попадет в засаду при приземлении на лесную поляну — у него есть шанс, пусть минимальный, уцелеть в стороне. Затяжной прыжок также увеличивал шансы на то, что в условиях плохой ночной видимости поздно раскрывшийся парашют вовремя не заметят с земли — если там враг. Хотя подобная тактика имела и много минусов. Приземление ночью на специально подобранную площадку-поляну — это одно, среди темного незнакомого леса — совсем другое: можно безнадежно и надолго зависнуть на парашюте среди деревьев, переломать руки-ноги, утонуть в каком-нибудь озере или водоеме, угодить в болото-трясину и встретить массу подобных «сюрпризов». Еще можно запросто заплутать в ночном лесу и не соединиться вовремя с остальной группой, а время в такой ситуации «на вес золота»: необходимо как можно быстрее покинуть место выброски. Но сначала надо найти весь сброшенный груз, собрать людей, спрятать или закопать парашюты и вообще уничтожить все следы выброски десанта — даже остатки сигнальных костров. Затем от агентов-парашютистов требуется уходить как можно быстрее и дальше — не исключено, что их самолет могли засечь. Одинокий неопознанный самолет, маршрут которого в ночное время пролегает через безлюдные лесные массивы, всегда вызывает вполне обоснованные подозрения контрразведки — на предмет предполагаемой выброски диверсантов-парашютистов. Если такой самолет попадает в поле зрения средств советских ПВО, обеспечено особое внимание чекистов-контрразведчиков из «Смерша» к наземным районам по его маршруту…

Между тем Яковлев стремительно и неуклонно приближался к земле — вот она, совсем рядом! Крот подогнул колени, сгруппировался — удар! Он упал на левый бок, но быстро встал на ноги и начал подтягивать стропы, собирать парашют. Потом на некоторое время замер, прислушался и осмотрелся: приземлился он удачно — угодил на опушку небольшой лесной лужайки. В слабом лунном свете, пробивавшемся через разрывы облаков, увидел метрах в десяти поваленное дерево и у его корней небольшое углубление. Почти на ощупь, фонарик включать не рискнул, затолкал в эту щель парашют и засунул десантный шлем, вместо которого надел на голову обычную советскую армейскую пилотку. Сверху все спрятанное завалил опавшей прошлогодней листвой и валежником. Посмотрел на светящиеся фосфором стрелки компаса: еще в полете определил направление на костры — северо-восток. Отметил по наручным часам время приземления: ровно два десять ночи — стрелки на часах тоже были со специальным фосфорным покрытием. В направлении костров Крот и двинулся. Ступая бесшумно, он поминутно останавливался и чутко прислушивался, сжимая в правой руке пистолет «ТТ». Пока все было тихо, но ночная тишина в любую секунду могла предательски взорваться грохотом выстрелов и взрывов, криками чекистов и лаем овчарок. Сердце билось учащенно, Яковлев несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул — немного успокоившись, выровнял дыхание и продолжал двигаться к месту сбора десанта у сигнальных костров. В рот он положил кусочек сахара: прием нехитрый, но сладкое несколько усиливало остроту зрения в темноте. Ступая бесшумно, по-звериному мягко — не дай бог наступить ногой на ломкий лесной хворост или задеть плечом сухую ветку на дереве, — он крался в нужном направлении еще несколько минут.