Владислав Шурыгин - Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»

Даже по виду своему — боцман. Крепкий, кряжистый. Рука, налитая, загорелая до черноты, застыла у козырька мичманки. Блекло-карие глаза глядели спокойно, не мигая. Именно такими представлял Мошенский боцманов, читая морские рассказы Станюковича. У этого только серьги в ухе не хватает… Мошенскому стоило труда не улыбнуться. Протянул руку, поздоровался.

Рука у боцмана железная. «Если и характер такой же, то экипажу повезло», — с удовлетворением подумал Мошенский.

Боцман протянул листок-предписание.

— С какого корабля?

— С «Червонки»… Виноват, с крейсера «Червона Украина», товарищ командир…

Мошенский заметил, что боцман, разговаривая с ним, старательно налегает на слово «командир». На флоте так по традиции называют командира корабля. Не по званию, а одним этим властным словом. Мошенский поймал себя на том, что ему приятно такое обращение. Спросил боцмана, сколько ему лет.

— Сорок восемь. С 1893-го я.

— А на флоте с какого?

— С пятнадцатого… Салажонком забрили. В семнадцатом перешел на сверхсрочную. Хотел одно время уйти на берег, да расхотел. Так вот и трублю.

— Беспартийный?

— Почему же… — несколько обиженно прогудел Бегасинский. — Член ВКП(б)…

Мошенскому сделалось неловко. Не только оттого, что ошибся, а скорее потому, что сам он был еще кандидатом в члены партии. Вопрос о приеме будут решать коммунисты плавбатареи, его подчиненные. И, в частности, этот вот мичман — ветеран флота. Пока в парторганизации девять коммунистов. И вот еще Бегасинский. Надо же, какой бравый морячина!

Мошенский заглянул в предписание:

— Хорошо, Александр Васильевич. Значит, будем служить вместе. Пройдемте по «Квадрату», введу вас в курс дела. «Квадрат» — условное название нашей плавбатареи № 3…

— А что, есть еще две плавбатареи? — поинтересовался Бегасинский.

— Чего не знаю — того не знаю. Наверное, есть… Может, под Батумом, а может, вообще на Балтике. Вы сами-то, товарищ боцман, откуда будете? Семейный?

— Здешний я, товарищ старший лейтенант. Севастопольский. Семейный. Жена в городе. А вы, извиняюсь?

— Женат. Жена тоже в городе.

— А еще такие, как мы, севастопольцы, в команде имеются?

— Нет.

Мошенскому понравилось, что боцман по-флотски называет людей плавбатареи командой. Только уж как-то быстро уравнял он себя и Мошенского фразой: «А еще такие, как мы, севастопольцы, есть?» Боцман тем временем рассуждал вслух:

— Да-а… Кто знает, товарищ командир, лучше оно или хуже, что семьи-то наши рядом…

Неторопливо шли они по верхней палубе плавбатареи мимо работающих людей… Остановились возле носовых 37-миллиметровых пушек-автоматов. Лейтенант Николай Даньшин — потный, возбужденный, с часами в руке — проводил тренировку боевых расчетов.

— Самолет «противника»! Курсовой — девяносто, высота — две тысячи!

Тонкоствольные, с раструбами на концах пушки матово поблескивали в лучах солнца, бойко разворачивались вправо и одновременно поднимались к зениту. За каждой из них находился на своих боевых местах расчет — шесть краснофлотцев-зенитчиков.

Действия одного из расчетов контролировал старшина Самохвалов. Завидя краем глаза командира плавбатареи и боцмана, нарочито громко напустился на, видимо, замешкавшегося наводчика:

— Герусов! Не ловите ворон! Живее, живее! Рук не должно быть видно! Мелькать должны. Вот так! Вот так!

Все моряки в помятых, далеко не первой свежести робах. Лица и руки их черны от загара, блестят от пота, а к Мошенскому подходит одетый в выходное обмундирование краснофлотец. Среднего роста, розовощекий, чернобровый. Рука легко взметнулась к бескозырке:

— Товарищ старший лейтенант! Краснофлотец Рютин из увольнения прибыл без замечаний.

Казалось бы, какое увольнение, когда на «Квадрате» такая запарка! Оказывается, случай был особый: Рютин был в загсе, регистрировал брак с любимой девушкой. Произойди такое событие в мирные дни, ему бы предоставили двое-трое суток увольнения, а так… всего четыре часа.

— Вас можно поздравить? — В голосе командира прозвучала непривычная теплота.

— Да, товарищ старший лейтенант.

— С законным вас браком, Алексей! Вот разобьем врага, будет у всех нас замечательная жизнь. Теперь вы — человек семейный, и спрос с вас как с бойца двойной. Надо сделать все, чтобы поскорее приблизить и вашей семье мирную, счастливую жизнь. Так я говорю?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

Мошенский знает об этом парне немногое. Алексей Рютин девятнадцатого года рождения. Из рабочих. В Ленинграде у него отец, мать… На плавбатарею прибыл с военного транспорта «Днепр», где был примерным матросом. Весной, перед войной, ездил в Ленинград в отпуск. Мечтал после службы приехать в Ленинград, и не один, а с женой… Война изменила планы, уплотнила их.