Сергей Дышев - Почти живые

Ольга несколько раз тихо позвала Глеба. Он выплыл из темноты тихо и неожиданно, крепко схватил ее за плечи и кольнул ее лицо щетиной.

— Ну? Ушли? — зашептал он.

Его борода пахла чем-то кислым, и Ольга отвернула лицо.

— Ушли. Но тебе туда возвращаться нельзя. Сторож теперь будет следить за домом, как за блудной женой.

— Что ж делать? Куда мне теперь?

Ольга молчала. Это была ее проблема. Только ее и ничья больше.

— Может, в чужую дачу забраться? — предложил Глеб. — Хозяева вряд ли до субботы приедут. А там будет видно.

— Не хватало, чтобы тебе еще ограбление со взломом приписали! — зло ответила Ольга.

— А куда ж тогда? В Москву возвращаться как-то неохота…

Ольга вспомнила, что где-то на чердаке ее дома уже много лет пылятся палатка, спальник и прочее туристское снаряжение, с которым она в школьные годы ходила с одноклассниками в походы.

— Вот что, — сказала она. — Поживешь пока здесь, в палатке. А потом что-нибудь придумаем.

— В палатке? — безрадостно переспросил Глеб, немного помолчал и добавил: — Не думал, что я уже до такого докатился.

Ольга вернулась домой, забралась на чердак и снесла вниз несколько тяжелых, затхло пахнущих мешков. Вывалила их содержимое на пол. Ткань палатки хоть и покрылась во многих местах плесенью, но была цела, без дырок. Ватный спальник вообще был как новый, даже хлопчатый вкладыш в нем сохранился. Здесь же и пенопленовый коврик, на котором можно спать хоть на льду, и вполне исправный примус «Шмель», и пластиковая канистра с бензином, и несколько алюминиевых тарелок и ложек.

«Ничего, — подумала Ольга, упаковывая снаряжение. — Перекантуется недельку, а там, дай бог, найдем какой-нибудь выход».

Еще не меньше часа Ольга помогала Глебу ставить палатку и учила его разжигать примус. В двенадцатом часу они распрощались, и Ольга побежала к платформе, чтобы успеть на последнюю электричку. Поднимаясь по склону оврага, она остановилась отдышаться и оглянулась. Внизу, в сыром тумане, с горящим примусом в руках, стоял Глеб и смотрел ей вслед. Бесконечно одиноким и несчастным показался он Ольге, и, чтобы не разрыдаться от жалости, она изо всех сил побежала наверх.

Ольга сидела в притихшей очереди женщин — молодых и зрелых, безразличных и взволнованных — и делала вид, что читает книгу. Она прислушивалась к редкому и тихому перешептыванию, надеясь услышать что-нибудь полезное о той процедуре, которая ей предстояла. Напротив нее, на стене, маячили красочные плакаты, но Ольга старалась не смотреть на них, потому что плакаты взывали к совести и морали, они упрекали, грозили, стыдили и называли процедуру не иначе, как убийством. Она поглядывала на часы, переживала, что время идет, а врачи медлят, все не начинают определять женщин в палаты и назначать им очередность.

Наконец начались подвижки, и очередь пришла в движение. Ольга вошла в кабинет, положила на стол перед врачом направление и результаты анализов, опустилась на стул рядом и вдруг… Ей показалось, что у нее остановилось сердце. Напротив врача, в белом халате, накрахмаленной шапочке, перебирала книжки с выписным эпикризом Катя!

Ольга замерла, боясь пошевелиться. Врачу это не понравилось, потому как Ольга не ответила на какой-то вопрос.

— Женщина, что вы застыли, как соляной столб? — проворчала она. — Первый раз, что ли?

Хлипкая надежда, что Катя не поднимет голову и не увидит ее, оборвалась и словно порвала своей тяжестью все Ольгины нервы. Катя потянулась за паспортом и тотчас вскинула голову, посмотрела на Ольгу с нескрываемым удивлением, а затем ее лицо озарила сладкая улыбка.

— Обаньки! — произнесла она, безусловно получая колоссальное удовольствие. — Здравствуй, подруга! Облегчиться пришла?

Ольга стиснула зубы, чтобы не наговорить гадостей. Врач, продолжая что-то писать на направлении, обронила:

— Подруга?

— Лучшая! — ответила Катя, не сводя глаз с Ольги. Из этих глаз буквально вылетали брызги радости. — Разумеется, этот печальный шаг ты согласовала с Сергеем? Интересно бы только узнать… скажи только мне, по секрету, как подруге — ты забеременела от него, когда он лежал без сознания в реанимации? Или раньше, когда воевал в Чечне?

Врач хмыкнула, поставила подпись, подышала на печать и прижала ее к углу бланка.

— В седьмой кабинет, по коридору налево, — сказала она, придвигая Ольге направление. Ольга взяла листок, медленно встала со стула.

— Вообще-то, — произнесла она, глядя прямо в залитые патокой и ненавистью глаза Кати, — мне к зубному надо было. Я просто кабинет перепутала.