Сергей Дышев - Почти живые

Подлая, подлая Катя! Почему же она так жестока? На откровенность Ольги она ответила коварным ударом. И самое страшное, что Кате не придется лгать Сергею, когда тот встретится с ней. Она скажет правду — как Ольга пошла с Глебом под венец, да по какому-то досадному недоразумению обряд венчания не состоялся.

«Ты должна встретиться с Сергеем! — говорил Ольге голос сильной и мудрой женщины. — И рассказать ему все от начала до конца. Он тебе друг, и вы вместе подумаете, как выбраться из долговой ямы».

«Нет, нет, — возражал голос слабой, запутавшейся, уставшей женщины. — Он меня не простит. Только то, что я согласилась надеть подвенечное платье и пойти с Глебом в церковь, уже само по себе предательство. Попался бы другой батюшка, не столь щепетильный, и пошла бы я с Глебом к алтарю, аки овечка на заклание… Пошла бы или нет? Пошла бы. Наверное, пошла бы…»

В ней метались противоречивые чувства и мысли. Вагон, лязгая буферами, содрогаясь на рельсовых стыках, подкатывал к Москве. «Подлая, подлая Катя! Если бы она не отправила Сергею телеграмму, то мы встретились бы с ним в Чечне. И там уже не нужны были бы объяснения. Мы бы не вернулись в Москву. Построили бы где-нибудь в горах дом, обзавелись бы хозяйством и остались бы там жить. Навсегда…»

Наивность приглушила противоречия, и Ольге стало легче. Она даже улыбнулась, представив, как она доит корову, а Сергей в казачьей бурке и каракулевой шапке верхом на коне отправляется в лес на охоту. И куча детишек, мал мала меньше, стоят гурьбой посреди двора и машут ему ручками.

Мама не просто взволнована. Она в шоке.

— Ольга! Что это значит? Ты к кому ездила? Ведь твой Сергей в Москве!

Ольга не отвечает. Она опускает дорожную сумку на пол и крепко обнимает дочь, которая с разбега кидается ей на шею. Веселый щебет девочки заглушает стенания матери.

— Идем, покажу, какого медведя мне дядя Глеб подарил! — восторженно кричит Ксюшка.

— Я с тобой с ума сойду! — добавляет мама и, качая головой, уходит на кухню.

Ольга снимает кроссовки и, едва передвигая ноги, плетется в душ. «Скорее я сойду!» — думает она, запирается в ванной, пускает горячую воду и сидит неподвижно, облокотившись на раковину. Зеркало запотевает от пара. Горячая струя, разбиваясь о дно ванны, дробится на брызги. Капли, словно слезы, стекают по кафелю. «Мама знает, что Сергей в Москве», — наконец доходит до Ольги, она выскакивает из ванной и едва не ударяет дверью Ксюшку. Дочь, крепко обнимая пушистого медведя, смотрит испуганно и обиженно.

— Ты его ударила, — с укором говорит девочка и поглаживает ладошкой плюшевую мордочку. — Ему больно!

Ольга заходит на кухню. Мама стоит к ней спиной, помешивая подгоревшую картошку.

— Сергей звонил?

— Звонил, — односложно отвечает она.

— И что? Что он сказал? Где мне его найти? Он еще позвонит? Не молчи же, мама!

Мама поворачивается и с чувством кидает деревянную лопатку в мойку.

— Знаешь, Оля, мне кажется, ты в большей степени должна переживать за Глеба.

Ну вот, все начинается сначала!

— Да, должна! — с вызовом восклицает Ольга и театрально добавляет: — Но, представь себе, я не переживаю за него! Он меня уже не интересует. Он мне безразличен. Я бы сказала, он мне неприятен!

Лицо матери становится жестким.

— Глеб рассказал, как вы венчались… — глухим голосом говорит она. Вздохнула, посмотрела по сторонам, зачем-то переставила с места на место чайник. — Это ужасно, Ольга! Как ты вела себя в церкви! Мне стыдно!

— Тебе стыдно за меня? — уточнила Ольга. — За то, что я сказала правду?

— Правду надо было говорить до того, как ты надела подвенечное платье, — ответила мама. — А коль уж позволила Глебу привести себя в церковь…

Ольга поняла, что вот-вот скажет маме какие-то жуткие, жестокие слова, которые будут страшнее удара, страшнее ножа, круто повернулась и вышла в детскую. Ксюшка укладывала медвежонка в кровать и пыталась накормить его с ложечки сушеным горохом.

— Дочь! — произнесла Ольга менторским тоном. — Ты не должна больше принимать подарки от дяди Глеба. А медвежонка надо ему отдать.

Боже, какие ужасные вещи она говорит! Какой гадкий тон! Как все это отвратительно!

Ксюша поднимает на нее недоуменный взгляд. В голубых глазках плещется море нежности и наивности.

— Почему? Он такой хороший! Я его люблю!

Ольга прикусила язык. Она едва не уточнила: кто хороший? кого Ксюшка любит — медвежонка или дядю Глеба?

Вышла из детской, громко хлопнув дверью.