Сергей Дышев - Почти живые

Она кивает и на ватных ногах идет по коридору. Потом оборачивается.

— Скажите, а это очень опасно?

— Когда как, — уклончиво отвечает офицер и снова хватается за телефонную трубку.

Она идет вдоль ряда двухъярусных коек. Останавливается у ветхой тумбочки с оторванной дверцей. Не может отвести взгляд от фотографии, приклеенной полоской липкой ленты к боковине. На фотографии — она, Ольга.

Осторожно садится на койку, проводит ладонью по одеялу, подушке. Потом прижимается к ней щекой и закрывает глаза. Все… Конец пути.

…Наверное, она заснула. Очнулась от гула моторов и голосов. Она вскакивает и кидается к выходу.

— Приехали! — кивает офицер, сидящий за столом.

На улице — пыль, грохот. Лязгая железом, с брони спрыгивают бойцы. Ольга стоит на ступеньках и крутит головой, боясь пропустить Сергея. Напряжение достигает предела. С брони осторожно опускают безжизненное тело. Бойцы, стоящие внизу, принимают его и опускают на носилки. Тело прикрывают простыней… Ольга до боли прикусывает губу, чтобы не упасть в обморок. Двое парней берутся за носилки. Они несут их куда-то к торцу здания, под навес из рубероида. Ольга уже не может сдержать крик и бежит за ними. Останавливается перед носилками, падает на колени и сдергивает простыню.

Незнакомое, белое как снег лицо парня. Глаза полуприкрыты. Между губ запеклась кровь…

Она встает, отступает на шаг и бормочет:

— Простите… Простите меня, ради бога…

Ни слова не говоря, парни уходят под навес.

Ольга прижимает руки к груди, мнет курточку. Она вглядывается в пыльные смуглые лица парней, и ее охватывает ужас — ей кажется, что она забыла его лицо и не может узнать. Не сдержавшись, громко кричит:

— Сергей! Сережа! Я здесь!

Никто не реагирует. Разведчики движутся неторопливо. Движения их замедленные, усталые. Бряцает железо. Гремят по ступеням тяжелые ботинки. Ольге кажется, что все бойцы на одно лицо и Сергей среди них, но война обтесала, усреднила его черты лица, такие милые, такие родные… Но почему парни прячут глаза? Или ей это только кажется?.. Нет, не кажется. Они что-то скрывают от нее, у них заговор молчания…

Она не выдерживает и кидается к рослому, тяжеловесному, как робот, бойцу, хватает его за каменную грудь, бьет в нее кулаками и неистово кричит:

— Где он?! Что с ним?! Почему вы молчите?!

— Что вам надо, девушка? — равнодушным голосом спрашивает боец. От него пахнет крепким мужским потом и костром.

— Где он?! — взмолилась Ольга и заплакала.

— Да кто же?

— Сергей… Сергей Рябцев… Где он?..

— А Рябцев позавчера в Москву уехал, — ответил другой боец с тяжелым пулеметом на плече. — У него там что-то с семьей случилось…

Ольга не поверила своим ушам. Она разжала пальцы, отступила на шаг, нервно поправляя прическу.

— В Москву? — переспросила она, ничего не понимая.

— Нет, там не с семьей проблемы, — поправил третий боец, который на ходу снимал с себя посеревшую безрукавку, нашпигованную магазинами. — В общем, там…

Он не договорил, скривился, словно ему был неприятен этот разговор, и вдруг уточнил:

— А вы, собственно, кто?

Ольга не знала, что ответить. Наверное, она не расслышала вопроса. «Он в Москве! — думала она. — Почему он в Москве? Зачем же я сюда ехала? Зачем это все надо было, если его здесь нет?»

Ей стало невыносимо жалко себя. Что-то в ее душе надломилось, и куда-то пропали и силы, и интерес, и смысл жизни. «А что теперь? Назад! Домой! Быстрее!»

Рослый парень словно читал ее мысли.

— Сегодня вы уже не сможете уехать, — сказал он. — А завтра, если повезет, отправим вас вертолетом в Моздок.

Ольга растерянно оглядела опустевшую площадь. Она вдруг увидела, что мир, окружающий ее, тоскливо-серый, безрадостный и бесконечно чужой. И рослые парни, провонявшие войной, показались ей грубыми и жестокими. И были они некрасивы и пусты, как персонажи компьютерной «стрелялки». Как во сне она вошла в комнату, не видя никого вокруг, приблизилась к койке Сергея, легла на нее поверх одеяла, как приблудная собачонка, поджала ноги, крепко обняла подушку…

А это что? Ее рука нащупала под подушкой жесткий скомканный лист бумаги. Ольга выудила его, разгладила и поднесла к глазам. Это была телеграмма. «Сергей! Твоя Оля выходит замуж. Поздравляю! Катя».

И все понеслось в обратном порядке: гусеничные машины, мчащиеся по степи, блокпосты, не по годам мудрые солдаты, грузовики с набитыми людом кузовами, обшарпанный вагон с грязными испорченными туалетами… Только дорога домой была мучительно долгой, почти невыносимой, и последние часы до прибытия в Москву Ольга простояла в прокуренном тамбуре, от нетерпения барабаня пальцами по стеклу. Она торопила время, но сама не могла ответить на вопрос: а чего она с нетерпением ждет от будущего? Она боялась думать о завтрашнем дне, и он представлялся ей чем-то сродни мутной воде глубокого заболоченного озера.