Сергей Дышев - Почти живые

Сон мой был спокойным и счастливым, как у сытого младенца.

Утром одна из стандартных девушек отеля сказала мне, что без документов я — никто и о поездке в Паттайю не может быть и речи. Мне посоветовали обратиться в российское посольство. Последними десятью долларами я расплатился за виски, подхватил сумку — и стал свободным, как птица какаду.

Впрочем, я тут же вернулся, попросил разрешения воспользоваться телефоном. На меня уже смотрели как на бомжа. Без денег падаешь так стремительно, что аж в ушах свистит.

Посольский голос, так толком и не вникнув в суть моей беды, ответил, что сегодня прием у короля, поэтому ни о какой встрече не может быть и речи. А потом посол уезжает в отпуск. Мне посоветовали позвонить в понедельник, предупредив, что денег на билет, даже в долг, выделить не смогут, так как некоторые наши граждане в подобной ситуации уже несколько раз обманули, не возвратив деньги.

И я отправился, что называется, куда глаза глядят.

Ноги вывели меня к заведению «Lady’s Massage». Хозяин-немец приветствовал меня. Он по-прежнему сидел за конторкой и, возможно, узнал меня. Все же я отличался колоритностью. На подиуме Пат не было. Я спросил, где она.

— Занята, — сказал немец. — Но у нас есть и другие красивые девушки.

Пат появилась через час. Она вышла из коридора в ярко-красном халате с драконами.

— Ты хочешь массаж? — спросила она деловито.

— Нет. У меня и денег нет на это. — И я рассказал свою печальную историю.

Глаза у Пат округлились, приобретя европеидную форму.

— И никто не может помочь тебе?

— Никто… — ответил я, понимая, что молчаливо взываю о помощи. — Надо зарабатывать деньги. Я пришел, чтобы просто тебя увидеть. Ты — единственный человек, которого я знаю в этом городе. А теперь пойду…

— Подожди!

Пат подошла к хозяину, что-то долго ему говорила. Я видел, что немец недоволен.

— Well, — наконец сказал он и махнул рукой.

Пат исчезла, я пошел к дверям, а она уже прошла с другого входа, переодевшись в майку и джинсы и смыв грим с лица.

Мы сели на автобус и поехали к ней домой. Жила она на окраине Бангкока на втором этаже ветхого двухэтажного дома.

Старик-отец лег спать, а мы с Пат остались на кухне.

— Мне надо срочно найти хоть какую работу… Я готов класть кирпичи, рыть канавы и окопы, мыть слонов, кормить крокодилов, выпасать питонов…

Пат зевнула и предложила лечь спать. Мы прошли во вторую комнатушку, она включила ночник. Я осмотрелся. На стенах висели маленькие коврики — салфетки, на черном фоне были изображены дворцы с многослойными островерхими конусами, пагоды, чудовища с львиными головами и человеческими пальцами на лапах, на которых ползали крошечные лошади, запряженные в кареты и колесницы, пузатенькие человечки с саблями и прочая тварь. Все это напоминало незабвенного Иеронима Босха. Тут же стоял низенький стол из темного дерева, стульчики-пуфики. Я похвалил убранство.

Я покорно лег, глаза у меня жутко слипались. Сквозь дрему я слышал, как ворочалась Пат. Потом я почувствовал ее дыхание, молочный запах волос, прикосновение маленьких рук. Сон как рукой сняло, мы бросились друг к другу…

Утром Пат встала раньше всех, причесалась, заплела косу, надела смешной желтый халатик и пошла готовить завтрак.

— Тебе когда на работу?

— К обеду. Но мы сейчас пойдем к мистеру Уилкинсу, может быть, он чем-то поможет. У него есть кое-какие знакомства.

— Это кто?

— Мой хозяин. Сэр Артур Уилкинс.

Сэр Артур Уилкинс, как выяснилось, оказался Андреем Вилкиным советского пошиба.

— Тебя, конечно, не устроит работа грузчика, — сказал он мне, когда выяснилось, что мы соотечественники. — Десять лет будешь вкалывать на свой билет, а когда соберешь сумму, у тебя уже здесь будет не меньше десяти детей! — Вилкин рассмеялся от собственной шутки.

Мне же было не до веселья.

— Тебе нужно быстро и много… А раз ты такой спец, дело, которое тебе могут предложить, будет, скажем так, с элементами риска.

— Я согласен! — сказал я, не думая об опрометчивости своего шага, о том, что добровольно ныряю в огромное таиландское болото, кишащее крокодилами и ползучими гадами. Ну а что мне оставалось делать? Я — никто, точнее даже ничто, очутившееся на другом краю земли, и лишь юная жрица любви пригрела бездомного бродягу.

— Мы поедем к людям, которые поставляют мне девочек. Но имей в виду, — Вилкин поднял предостерегающий палец, — возиться с тобой просто из-за ностальгических чувств я не намерен. Как получишь дело, заплатишь мне пятьсот долларов. О’кей?