Николай Куликов - Абвер против СМЕРШа. Убить Сталина!

Эту песенку я напевал про себя, прохаживаясь медленным шагом, как и положено солдату-часовому, вдоль кромки летного поля. Посмотрел на наручные часы: около двух ночи, скоро меня должен сменить Миронов. Сюда, на запасной аэродром «Соколовка», нас скрытно привезли внутри обычного автофургона с надписью «Хлеб» еще в семь вечера. Я, Миронов, Горохов и капитан Земцов с двумя оперативниками, Сашей и Олегом — все шестеро еще в Смоленске были экипированы в форму рядовых энкавэдэшников. «Настоящих» солдат, охранявших этот аэродром, незаметно вывезли на той же хлебной машине, что нас привезла. Чуть позже, когда окончательно стемнело, к аэродромным ангарам подъехали еще три грузовых «Студебеккера» с брезентовым верхом: мы включили прожектора, чтобы издалека было видно — разгружаем ящики со снабжением, выкатываем бочки со смазкой, в общем, пополняем запасы материально-технического снабжения. На самом деле прибыли и укрылись в одном из аэродромных ангаров еще тридцать пять офицеров-контрразведчиков. Вот теперь мы были готовы к встрече непрошеных гостей! Впрочем, нет — очень даже «прошеных»! Мы их очень ждали и надеялись, что встреча состоится именно сегодня ночью, — для этого была разработана спецоперация «Захват» по нейтрализации двух опаснейших немецких диверсионных групп. Руководил ею прибывший из Москвы полковник Громов, он же лично ставил перед нами боевую задачу.

…Было это в три часа дня, в кабинете Горобца, куда нас срочно вызвали: шестерых офицеров, выбранных на самую ответственную роль, — так называемых «подсадных уток»…

— По имеющимся у нас сведениям, которые сообщил один из диверсантов, явившийся с повинной, сегодня ночью на запасной аэродром «Соколовка» может быть совершено нападение двумя группами немецких диверсантов — это, в общей сложности, двенадцать человек, — сообщил Громов. — Буду краток: вам, шестерым, предстоит сыграть во всей операции по захвату самую опасную, но и самую главную роль. Враг может заранее наблюдать за обстановкой на летном поле и при этом ни о чем не должен догадаться: ни о подмене солдат охраны, ни о засаде в ангарах.

Помимо Громова, из начальства присутствовали «наш» подполковник и парторг Ковальчук. «Чует, гад, что наградами пахнет, — еще бы, такая каша заваривается, — шепнул мне на ухо сидящий рядом Миронов. — Небось, уже дырочку под орден проделал в кителе… Но на рожон Ковальчук не полезет, помяни мое слово, в радиусе километра от аэродрома его во время операции не найдешь!» Кстати, майор как в воду глядел! Когда зачитывали диспозицию или, иными словами, подробно разбирали, кто где будет находиться и что делать, — парторг оказался назначенным генералом Орловым возглавлять какую-то непонятную «группу связи», с дислокацией аж в поселке торфоразработчиков, за пять километров от аэропорта…

…Я перестал беззвучно шевелить губами, напевая легкомысленную песенку о «прекрасной маркизе» и внутренне напрягся: мне показалось, что в ближайших к летному полю кустах — метрах в двадцати со стороны леса, что-то негромко лязгнуло, словно передернули затвор. «Ага, похоже, зашевелились гады, — подумал я, почувствовав, как учащенно забилось сердце. — Спокойнее… Взять себя в руки и приготовиться — время для них самое подходящее, два часа ночи»… Но как бы я себя ни успокаивал, нервное напряжение было таким сильным, что на лбу и висках выступили крупные капли пота — это в холодную осеннюю ночь!

За три года войны приходилось бывать во всяких переделках, но в роли часового я «выступал» впервые. Вспомнились напутствия Горобца: «Выманить диверсантов на себя — вот ваша задача. Не предпринимать до самого последнего момента никаких действий — только ждать! Не спугнуть их, не дать уйти… У артиллеристов это называется „вызвать огонь на себя“!»

Легко сказать! На мне была солдатская шинель и сверху плащ-палатка с поднятым капюшоном, на голове пилотка, через правое плечо на ремне винтовка, трехлинейка системы Мосина с примкнутым четырехгранным штыком. Все, как положено обычному часовому. Плюс еще кое-что: в карманах шинели два пистолета «ТТ», снятые с предохранителя и готовые к бою — я неплохо стрелял одновременно с обеих рук. В боковом кармане брюк-галифе — граната, а за голенищем сапога — штык-нож. Так что, господа диверсанты, посмотрим, чему вас там обучал хваленый гитлеровский диверсант Скорцени. Здесь вам не Италия: на спецкурсах полгода назад мы подробно разбирали операцию немецких парашютистов по освобождению фашистского диктатора Муссолини. Уверен: у нас такой «фортель» даже близко не прошел бы, русский «Смерш» — это вам не итальянские карабинеры!