Николай Куликов - Абвер против СМЕРШа. Убить Сталина!

Дежурный врач, пожилой подполковник медицинской службы, оставил его в кабинете одного, и можно было говорить вполне свободно, не опасаясь «посторонних ушей».

— О задании командир им не сообщил, но назвал населенный пункт, куда они должны выдвинуться сегодня к исходу дня: Соколовка!

— Та самая, рядом с запасным аэродромом?

— Именно, товарищ полковник!

— Так… Юрий Иванович, слушай меня внимательно: немецкого агента необходимо срочно доставить в Смоленск. Ты меня понял?

— Я уже распорядился, Василий Петрович: энкавэдэшники доставят его примерно через час — прямиком ко мне в отдел.

— Отлично! Жди — я тоже к тебе выезжаю, прямо сейчас! Предварительно кое-что обсудим.

…Через час и десять минут в той же полуподвальной комнате, где неделю назад майор Миронов допрашивал агента Раскольникова — того самого, который «встречал» группу Крота, — находились четверо: Громов, Горобец, младший лейтенант-стенографист и явившийся с повинной немецкий парашютист. Это был бывший советский офицер, капитан воздушно-десантных войск Зотов — он же старшина Старыгин, он же абверовский агент по кличке Телеграфист. Допрос, больше напоминающий беседу, длился уже минут пятнадцать, и вопросы чаще задавал Громов, причем делал это достаточно энергично и напористо. Контрразведчиков «поджимало» время: необходимо было принимать быстрые и решительные меры по нейтрализации диверсионной группы, в состав которой входил Телеграфист.

— Значит, так, Николай Зотов. — Полковник подошел к понуро сидевшему на табурете коротко остриженному худому человеку в красноармейской форме без погон и посмотрел на него с высоты своего немалого роста. — То, что пришел сам, зачтется, но никаких гарантий дать не могу. Позже тебя подробно допросит следователь, потом твои показания будут досконально проверяться — в общем, сам понимаешь… Конвойный!

В дверях показался солдат-конвоир.

— Увести! — дал команду Громов.

Когда Зотова вывели, он негромко произнес:

— Выходите, Берг!

Оказывается, во время допроса в комнате находился еще один человек, пятый, — он скрывался за ширмой в углу. Сейчас бывший обер-лейтенант абвера вышел оттуда и молча замер в двух шагах от полковника: руки по швам, спина прямая, подбородок вздернут — настоящий прусский служака. На вид Бергу можно было дать не более тридцати пяти: выше среднего роста, подтянутый, он производил впечатление истинного служаки — даже в солдатской форме без погон не потерял былого офицерского лоска.

«Что ни говори, а дисциплина у них в крови, — мысленно усмехнулся Горобец, глядя на вытянувшегося перед полковником немца. — Причем это не страх и не подхалимаж — хотя иногда и такое бывает. Но главное — „орднунг“! Порядок и дисциплина!» Пока шел допрос Зотова, подполковник сидел сбоку письменного стола (в центре, на месте следователя, располагался Громов) и делал какие-то пометки в своей потрепанной записной книжке. Обращаясь к Бергу, он с полуулыбкой сказал:

— Да вы расслабьтесь, совсем не обязательно тянуться по стойке «смирно».

— Вот именно! — Громов стоял в центре комнаты, опираясь руками на стул, где недавно сидел задержанный, и внимательно смотрел на Берга. — Узнали кого-нибудь?

— По описаниям членов диверсионной группы, которые сейчас дал этот Зотов, могу сказать вполне определенно: двоих я знаю.

Бывший сотрудник абвера говорил на довольно чистом русском языке, почти без акцента.

— Кого же? — нетерпеливо спросил полковник.

— Один из них агент Крот, он же Розовский, он же Яковлев.

— Все-таки «всплыл», голубчик! — подал реплику Горобец.

— Второй — унтершарфюрер СС Крафт! — невозмутимо продолжал Берг. — Он немец, из команды Скорцени. С командиром по кличке Дрозд лично не знаком, но слышал, что он из белоэмигрантов и весьма подготовленный и опытный агент, — судя по отзывам моих коллег, которые с ним непосредственно работали.

— Так… — Громов некоторое время молча ходил из угла в угол, потом повернулся к Горобцу: — Что скажешь, Юрий Иванович? Скорцени подобрал серьезную публику — похоже, их цель — именно аэродром. Хотя охрану железнодорожного узла и моста поблизости мы тоже усилим.

— В принципе оперативная обстановка мне ясна: теперь необходимо действовать, время не терпит!

— Согласен! Берг, пока отправляйтесь в отведенное вам помещение! Вы, младший лейтенант, — Громов повернулся к стенографисту, — можете быть свободны!

Когда в комнате остались двое, он и подполковник, Громов спросил: