Николай Куликов - Абвер против СМЕРШа. Убить Сталина!

Что касается подозрительной парочки, капитана Красной Армии и его спутницы, то признаков шпионских или иных враждебных действий в их поведении вроде бы не просматривалось — однако долгая дневная прогулка вокруг запретной территории сталинской дачи, да еще под мелким моросящим дождем, насторожила энкавэдэшников. Старший поста скрытого наблюдения вовремя доложил об этих двоих своему начальству, и к капитану с его спутницей успели на всякий случай приставить «хвост» — двух сотрудников службы наружного наблюдения НКВД. Из агентурных источников советской внешней разведки стало известно, что руководством спецслужб гитлеровской Германии резко активизирована работа по подготовке терактов против высших руководителей Советского государства, в том числе против Верховного главнокомандующего. В связи с этим была усилена охрана всех резиденций Сталина, причем с использованием специальных новейших технических устройств — что, кстати, и помогло в задержании капитана Федотова. За подозрительной парой установили слежку — в открытую их документы решили пока не проверять, чтобы не спугнуть, — и, как оказалось впоследствии, это было правильным. Однако в тот первый день офицер со спутницей очень даже квалифицированно (что только усилило подозрения) сумели оторваться и уйти от «наружки». Сотрудники, которые их «вели», доложили, что «подопечные» настолько грамотно «проверялись» от возможной слежки, что наверняка были искушенными в такого рода делах людьми. Охрана Ближней дачи была усилена, и вот вчера, в ночное время, около нее снова появился неизвестный в форме советского офицера: на этот раз он попытался скрытно приблизиться к забору и что-то закопать. Между прочим, у вражеского агента, которым оказался этот человек, имелись все шансы остаться незамеченным — ночи в октябре под Москвой уже достаточно темные, а передвигался он с осторожностью и ловкостью кошки. Откуда он мог знать об усиленных мерах безопасности, а также о последних достижениях ученых в области оптических систем — приборах ночного видения?! Эта чудо-техника еще только внедрялась в войска — у нас и на Западе, а первые образцы испытывались (и небезуспешно!) как раз здесь — на спецобъекте в Кунцеве…

При себе задержанный имел странное цилиндрическое устройство размером с обычный тубус, в котором студенты носят чертежи. Именно его Федотов попытался закопать у забора сталинской дачи. Поначалу капитан пытался «качать права»: возмущался незаконным, по его мнению, задержанием — подумаешь, заблудился ночью и «не туда» забрел! Но, когда пришел ответ из технического отдела и оказалось, что бывшее при нем странное цилиндрическое устройство не что иное, как мощный передатчик, так называемый «радиомаяк», — Федотов тут же начал давать «чистосердечные» признания. Поскольку арестовали его сотрудники НКВД, то на допрос он попал к следователям из наркомата внутренних дел: показания, которые дал Федотов, оказались настолько важны, что о них доложили лично наркому Берии. Выяснилось, что капитан Федотов знал о времени предстоящего посещения Сталиным дачи в Кунцеве, о чем сообщил немцам, использовав батальонную радиостанцию. Закопав у забора Ближней «радиомаяк», Федотов должен был через сутки передать на «ту сторону» решающую радиограмму, в которой подтвердить время прибытия на дачу Верховного в сопровождении нескольких ближайших соратников, членов Политбюро. Что могло произойти в дальнейшем, не попадись этот предатель-капитан в руки энкавэдэшников, трудно было даже представить! Когда поздно ночью Берия позвонил Абакумову и торжественным голосом поведал тому о предотвращении крупного теракта в отношении товарища Сталина, начальник контрразведки вначале ему не поверил. Но утром, когда Лаврентий Павлович при личной встрече на Лубянке с нескрываемым злорадством в голосе изложил детали готовившегося покушения на вождя, у Абакумова, по его выражению, «волосы дыбом встали». Выслушав наркома, он только спросил: «А Верховный уже в курсе?» На что услышал ответ, которого и ожидал: «Товарищу Сталину лично мной доложено о подготовке вражеской операции, которую сорвали сотрудники нашего наркомата!» «Торжествуешь, Лаврентий, — неприязненно подумал тогда о своем собеседнике Абакумов, чувствуя неприятный холодок в груди, — ну-ну, посмотрим…»

Ожидая вызова в кабинет Верховного, генерал-полковник сейчас мысленно повторял тезисы своего короткого доклада, который приготовил в связи с последними событиями. Сегодня утром он провел расширенное совещание по «делу капитана Федотова» со своими заместителями Барышниковым и Мешиком, с участием ведущих сотрудников Главного управления контрразведки. Абакумов не терял надежды заполучить арестованного капитана в свое ведомство: для дальнейших допросов и проведения других следственных действий — с тем, чтобы перехватить инициативу у Берии в «раскручивании» такого «перспективного дела». Теперь начальник ГУКР «Смерш» с волнением поглядывал на часы в приемной — уже шестнадцать сорок пять! Когда Сталин чересчур долго держал человека перед дверью кабинета, это считалось плохим признаком. «Возможно, там сейчас решаются какие-то неотложные военные вопросы, — успокаивал себя Абакумов, — недаром начальник Генштаба и его первый заместитель — оба на приеме. К тому же со мной Яковлев, у которого прекрасные отношения с Верховным, — его бы Хозяин не стал просто так „мариновать“ в секретариате». Наконец без десяти пять дверь кабинета отворилась и оттуда вышел маршал Василевский. Александр Михайлович рассеяно кивнул ожидающим приема генералам, которые встали в его присутствии, затем начальник Генерального штаба Красной Армии спешно покинул секретариат. Поскребышев скрылся в кабинете с красной папкой в руках, через минуту вышел уже без нее и обратился к посетителям: