Николай Гомолко: Лесная крепость

Алесь бежал изо всех сил. Фашисты были совсем рядом, за молодым густым ельником, что остался позади. Ясно слышалось их дикое гиканье и выкрики. Трещали автоматы, где-то в стороне глухо рвались гранаты. Алесь знал, что это партизаны не дают покоя фашистам, забрасывают их гранатами.

А вот здесь, на лесной поляне, некому встретить врага с оружием в руках, остановить, не пустить его в глубь болотной глухомани, которую люди издавна называют Комар-Мох.

Враги окружили болото железным кольцом. По приказу Гитлера сюда стянуты отборные фашистские части. Больше десяти дней идут кровопролитные бои. Каждый шаг дорого обходится фашистам: партизаны бьются не на жизнь, а на смерть — необходимо во что бы то ни стало прорвать кольцо блокады.

Там, где прошли карательные отряды, горят села, поднимаются виселицы, растут на полях курганы — братские могилы расстрелянных людей.

Жители кинулись в леса, к партизанам, забирая с собой оставшуюся живность: коров, свиней, гусей… Все надеялись переждать, пока смогут вернуться в свои дома, но враги плотно окружили леса и болота и методично продвигались вперед, неся смерть и разрушение.

Самолеты бомбят села, и лесные дебри, и болотные топи, повсюду рвутся артиллерийские снаряды… Фашисты хотят взорвать, сжечь, стереть с лица земли этот партизанский край.

Командир карателей полковник Носке уже представлял себе, с какой гордостью доложит он самому фюреру об успешном окончании столь важной операции!

Несомненно, после этого на многих офицерских мундирах появятся Железные кресты, а особо отличившимся солдатам будут обещаны отпуска домой, в родной фатерланд. Но пока полковнику Носке нечего докладывать Гитлеру, надо действовать.

Самолеты сбрасывают не только бомбы: весь лес усеян фашистскими листовками, в которых господин полковник распинается в своих самых добрых чувствах — смотрите, мол, вот каков наш немецкий гуманизм: всем, кто добровольно сдастся в плен, гарантируется жизнь и «гражданская неприкосновенность». Но кто же поверит фашистам?

Родное село Алеся Сырой Бор совсем разорено. Сыроборцы, как только услышали про карателей, бросились в лес. За одну ночь опустело село. Люди прошли лесом километров десять и стали лагерем: построили шалаши, кошары для коров и овец. И стали жить в лесу.

Дымили костры, возле них бегали дети, пахло горячей пищей, духом человеческого жилья. И Алесь был там с матерью и сестренкой Анютой.

Но вот незадача: тетка Гануля, разбирая свой немудреный скарб, не нашла самого дорогого платка, который подарил ей сын, когда приезжал последний раз из Минска. Когда уходили из села от немцев, старая недоглядела, видно, впопыхах и оставила сыновний подарок где-то в хате. Чуть не заплакала тетка Гануля от досады. А под вечер, никому ничего не сказав, отправилась знакомой лесной тропинкой в село.

Там, в родной хате, ее и схватили фашисты. Может, и обошлось бы все, да на грех зажгла она лучину, чтобы получше осмотреть все закутки. Платок тетка Гануля нашла в сундуке, но тут же в хату на огонек ворвались солдаты:

— Хенде хох!

Гануля плакала, валялась в ногах у фашистов, просила, чтобы отпустили ее, старуху…

А потом стояла она ни жива ни мертва перед молоденьким офицером в новом щегольском мундире. Как улыбался он, этот офицер, тетке Гануле, как говорил ласково. А узнав, каким образом схватили ее солдаты, даже разгневался на них:

— Мы ваюйт не с фрау и киндер! Мы ваюйт с красными бандитами! — закричал он и выгнал солдат вон, а тетке Гануле сказал: — Вы свободны как птичка.

Обрадовалась Гануля, поклонилась низко — и к порогу.

Офицер остановил ее:

— Куда пойдет фрау? В лес?

— В лес… — и тут же замолчала: поняла, что проговорилась. Ну, подумала, теперь уж ей не вырваться отсюда. Но офицер как будто и не понял ничего. Сказал только:

— В лес? Зачем в лес? Иди в свой хаус и живи. Тебя никто не тронет, слово чести немецкого офицера. Никто не обидит ни тебя, ни твоих односельчан. Где они? В лесу? Испугались нас? Иди скажи им — партизаны нарочно их запугивают. А у нас приказ — всех, кого поймаем в лесу, — расстреливать, поняла? Пусть возвращаются в свои дома. Немецкая армия берет их под свою защиту. Ну, шнеллер, иди!

Офицер махнул рукой и опять улыбнулся.

Тетка Гануля спешила как на крыльях. Ее и вправду нигде не задерживали.

В Сыром Бору хозяйничали фашисты. Они заняли клуб и две самые большие хаты. Неторопливо расхаживали по селу и горланили песни.