Владимир Першанин - Я – бронебойщик. Истребители танков

Командир штурмового батальона видел, как один за другим выходят из строя танки. На его глазах почти целиком погиб его лучший взвод, кинувшийся в рукопашную схватку на русские штыки. Несли потери и остальные подразделения, но, пока шли вперед танки, батальон не имел права останавливаться.

Сейчас уцелевшие машины отступали, а значит, пришло время спасать своих людей. Усиленный батальон не зря назывался штурмовым. Солдаты умели прорывать оборону, а при необходимости так же грамотно отступали, продолжая наносить врагу потери.

Батальон отходил без паники, группами, под прикрытием пулеметов и автоматных очередей. В русских, наступавших на пятки, летели многочисленные гранаты. Взрывы, подняв пелену снега, срезая кусты и ветки деревьев, создали что-то вроде огневого вала. Осколки косили пробившихся вперед русских солдат и офицеров.

Лейтенант Ступак скрипел зубами от злости, увидев, как погибли сразу несколько человек из его роты, кинувшиеся вслед, чтобы добить врага.

– Не лезть под огонь! Ты слышишь?

Он схватил за шиворот молодого красноармейца, пригнул его. Над обоими пронеслась пулеметная очередь.

– Ложись и стреляй вслед. Патроны есть?

– Так точно.

– Заряжай.

Боец послушно дернул затвор, прицелился и выстрелил. Вели огонь остальные. Красноармейцы из взвода Филиппа Черникова наладили трофейный пулемет МГ-34. Вели огонь длинными очередями, мазали, затем приспособились. Упали сразу двое солдат, потом еще один. Сменили ленту.

– Ставьте прицел на четыреста метров, – командовал Антон Бондарь. Он расстрелял все свои диски и пытался перехватить рукоятку скорострельного МГ-34. – Давай-ка я…

Но его бесцеремонно отпихнули:

– Заряжай свой «дегтярев», а сюда не лезь.

Взвод Черникова, не жалея патронов, мстил за погибших товарищей. Филипп Черников, оторвавшись от прицела своей старой трехлинейки, оглядел траншею, подсчитывая уцелевших бойцов. Вздохнул и снова прицелился – людей оставалось совсем мало.

Я пришел в себя. Ощупал перевязанную кем-то голову, хотел встать, но не хватило сил.

Тем временем из окопов, возбужденные победой, вылезали бойцы, в основном молодежь. Не прячась, они стреляли вслед немцам, которые отошли уже довольно далеко. Грозили кулаками, кричали:

– Полезете еще, все здесь останетесь!

– Нажрались нашей земли, гады?

Кто-то торопился искать трофеи, подбирали автоматы, выворачивали ранцы и карманы убитых. Они забыли, что имеют дело с умелым и мстительным противником.

Из-за бугра внезапно вывернулся обгоревший Т-4 и с расстояния метров шестисот открыл беглый огонь осколочными снарядами. Выпустив за несколько минут десятка полтора, снова исчез.

Момент был выбран точно. На снегу остались лежать вместе с трофеями пять-шесть убитых, расползались раненые.

– Дурачье! – сплюнул Филипп Черников. – С германцами шутки плохи. Полезли раньше времени за часами да шнапсом.

В мой окоп перебрался Федя Долгушин:

– Очнулся, Андрюха? Сейчас мы тебя в санчасть отнесем, а там в санбат переправят.

– Не надо в санбат…

– Герой, да? Еще повоевать хочешь, – вмешался Филипп Черников. – А это видел?

Он показал мне каску с мелкими пробоинами наверху и шапку, словно изодранную кошачьими лапами.

– Спасибо скажи, что мина-«пятидесятка» за бруствером рванула. Если бы батальонный миномет сработал, башку бы снесло.

Затянув потуже повязку, меня временно оставили в покое. Санитары занимались другими ранеными. Бойцы снова шарили в поисках трофеев, пили из фляжек ром.

Предложили мне, но я отказался – болела голова. Антон Бондарь примерял часы, подносил их к уху, слушал тиканье с глуповатой улыбкой на губах. Федю Долгушина, который теперь исполнял обязанности командира отделения, это раздражало. Бондарь был вообще падкий до всяких трофеев, собирал в свой мешок все, что под руку попадалось.

– Хватит любоваться. Диски для пулемета набивай, – приказал Федя.

Трое санитаров погрузили меня на носилки и потащили в дивизионный медсанбат. Саня Назаров, контуженный не так сильно, шатаясь, шагал следом. Через сотню метров попросил:

– Отдохнуть бы…

– Давай отдохнем, – охотно согласились санитары. Они не торопились.

Через час вдоль развороченного, покрытого воронками переднего края прошел командир полка Рекунков. Его сопровождал комиссар и штабная свита, которая в обычное время к окопам и близко не подходила.

Трудно было что-то прочитать в лице подполковника. Он шагал не спеша, часто останавливаясь. Вокруг лежало множество тел погибших красноармейцев. Убитых немцев было значительно меньше.