Владимир Першанин - Я – бронебойщик. Истребители танков

Второй Т-4, с разорванной гусеницей, остался на наших позициях. Старшина Савелий Гречуха прыгнул на башню отчаянно отстреливавшегося танка и выпустил барабан своего старого нагана в смотровые щели.

– Горючку или гранату дайте! – кричал он сверху.

Один из бойцов протянул ему черную бутылку с горючей смесью, но башня, резко крутанувшись, ударила пушечным стволом красноармейца. Ему сломало руку, бутылка разбилась о мерзлую землю, на бойце вспыхнула шинель. Двое ребят оттащили его в сторону и, обжигаясь, сорвали шинель.

Савелий был своеобразным человеком. Замедленный в движениях, смурной, он не лез на рожон. Но сейчас в нем что-то переломилось. Кое-как удержавшись на вращающейся башне, он пытался перезарядить наган. Не получалось. Но он твердо намеревался добить немецкий танк, не считаясь с опасностью.

У экипажа не выдержали нервы. Открылся верхний люк, из него высунулся лейтенант, командир танка. Выстрелил в упор, ранив старшину в плечо. Если бы лейтенант знал, с кем имеет дело, наверное, не стал бы связываться с русским.

Гречуха своими мощными руками раздавил лейтенанту пальцы, схватив парабеллум, вытянул тело наружу и переломил ему шею. Говорят, это была жуткая картина. Немецкий лейтенант вырывался, кричал, предчувствуя смерть, затем смолк.

Савелий, сбросив тело вниз, стрелял в открытый люк из парабеллума, нависнув над ним как глыба. Танк можно было захватить в качестве трофея, с исправной пушкой и пулеметами. Но вокруг него разгорелся целый бой.

Торопились на подмогу солдаты немецкого штурмового батальона, выскакивали остальные члены экипажа с пистолетами и автоматами. Наша пехота бежала со штыками наперевес мимо раздавленных, обезображенных тел товарищей.

Эпицентр боя переместился к застывшей громадине Т-4. Гречуха застрелил механика-водителя, спрыгнул с танка, нашарил в снегу бутылку с горючей смесью, которую уронил убитый красноармеец, и швырнул ее в люк. Изнутри выплеснулось пламя, и все отскочили в сторону, зная, что через минуты сдетонируют снаряды и последует взрыв.

Началась рукопашная – страшная для немцев схватка. В Европе так не воюют, но ведь это дикая Азия! Гречуха удовлетворенно проследил, как рванул боезапас и кувырнулась в снег башня. Подобрал лежавшую в снегу винтовку и кинулся в драку.

Опустошив магазины автоматов, немецкие солдаты лихорадочно перезаряжали их. Гранаты на расстоянии нескольких шагов были бесполезны. С ревом приближалась цепь красноармейцев.

Штыки с шипением вонзались в животы рослых солдат штурмового батальона. Мелькали блестящие от постоянного рытья окопов саперные лопатки, наискось разрубая шеи, вытянутые вперед руки. Приклады винтовок разлетались в щепки о добротные германские каски.

Старшина Гречуха, разбив приклад о каску унтер-офицера, примерился и обрушил ствол с казёнником сбоку, ломая шейные позвонки.

– Ну, кто еще хочет? – вращая заляпанную кровью железяку, кричал Савелий.

От страшного русского шарахались прочь. Он нес с собой смерть.

Командиры стрелковых взводов, в большинстве мальчишки не старше девятнадцати лет, едва успевшие закончить шестимесячные курсы младших лейтенантов, опустошали в упор обоймы своих ТТ. Выдергивали из рук убитых ими немцев автоматы и продолжали бой, увлекая за собой поредевшие взводы.

Половина юных лейтенантов гибла уже в первом бою, не имея достаточного опыта. Зато в достатке обладали смелостью, которая тоже становилась оружием.

Бронетранспортер «Ганомаг» был послан прикрыть отступавшие штурмовые группы и подобрать раненых. Он неплохо справлялся, прижав огнем двух пулеметов русских солдат. Особенно старался расчет крупнокалиберного пулемета, вспарывая брустверы окопов своими тяжелыми пулями и не давая никому высунуться.

Сержант, стрелявший в Т-4, который отполз уже далеко, поймал в прицел бронетранспортер и выстрелил три раза подряд из своего самозарядного ружья в двигатель «Ганомага». Две оставшиеся пули с лязгом пробили щиток пулемета, достав кого-то из расчета.

Бронетранспортер, с загоревшимся двигателем, рывками уходил прочь. Останавливаться и тушить огонь экипаж не рисковал. Вслед летели пули из ПТР и пулеметные очереди. «Ганомаг» кое-как добрался до низины, где погасили огонь и перегрузили раненых на другую машину.

Бой, подходивший к концу, был беспощадным. Никто, даже в самой безнадежной ситуации, не поднимал руки. Обе стороны дрались насмерть.

Со стороны немецкого командного пункта взлетели красные ракеты – сигнал к отступлению.