тест: тест

— А как с медимуществом? — спросил комиссар.— Имеется ли у вас на первый случай хотя бы санитарная сумка?

Товарищ старший батальонный комиссар, разрешите доложить! Имеется все, все! Только что пригнала "санитарку". Медимущество — полный комплект: спальные мешки, чехлы, одеяла, носилки в машине новенькие. Даже дали химические грелки. Пробовала: бросишь в них снежку — и нагреваются!

Сидящие за столом с удивлением переглянулись.

— Товарищ Кузнецова, почему же вы об этом нам не доложили? — щелкнув пальцем по столу, спросил Жуков.

— А вы меня об этом и не спрашивали, товарищ старший лейтенант! — обиженным тоном проговорила Маша. — А на другие вопросы я ответила.

Жуков чуть смутился: права ведь девушка!

Мария Фёдоровна,— удивился Прованов,— как же вам удалось так быстро добыть все это богатство?

— А очень даже просто,— бойко ответила Маша.— Как получила предписание о назначении в батальон, сразу же, чтобы не терять времени, побежала на медицинскую базу. Спрашиваю: "Наряд на медимущество для сто пятьдесят второго есть?" Отвечают: "Есть". —"Можно получить?" — "Получай".

— Так-таки и "получай", без доверенности?

— Меня там знают по работе в двести девяносто восьмой авиационной базе. Доверенность я обещала привезти после.

— Да с такими кадрами можно в любую драку! — довольный ее докладом, воскликнул Прованов. — А раненых-то видели?

— Приходилось, товарищ комиссар. Первую перевязку сделала летчику Талалихину.

— Ну-ка, расскажите.

Маша охотно исполнила просьбу.

Ночью седьмого августа наши истребители вылетели по тревоге на перехват, а когда вернулись, меня срочно вызвали на аэродром. Сращиваю "Кто из вас ранен?" А они вместо ответа посмеиваются. "Если,— говорю,— вызвали, чтобы посмеяться, то яи на самом делёкого-нибудь из вас пораню".— "Не сердись, сестренка,— подошел ко мне Талалихин.— Перехватика бинтиком царапину". У него было пулевое ранение в правое предплечье и ожоги обеих рук.

Комиссар выслушал и сказал серьезно:

— Ваша работа, Мария Федоровна, уже теперь заслуживает всяческой похвалы. За один день вряд ли кто мог сделать больше. Что касается фронтовой жизни, то, думаю, при такой находчивости освоитесь быстро...

Разговор комиссара с военфельдшером прервал вошедший в класс командир 152-го танкового батальона Карп Петрович Иванов, одетый, как и все, в новый полушубок.

После короткого обмена мнениями с ним комиссар и начальник штаба отправились в Сокольники в 149-й танковый батальон. Там в двухэтажном здании какого-то учреждения как раз проходило партийно-комсомольское собрание. Это было кстати. Прованов в течение тридцати минут смог познакомиться со всем партийным активом подразделения. Он и сам выступил на собрании. Затем, дав несколько неотложных указаний комбату майору Ложкину и старшему политруку Комиссарову, Прованов и Мачешников возвратились в штаб бригады.

Только сели поужинать, открылась дверь, и вошел высокий, сухощавый, запорошенный снегом человек.

— Пошел снежок,— неожиданно тонким голосом проговорил вошедший. И представился: — Подполковник Агафонов, командир шестьдесят девятой танковой бригады. Имя и отчество — Василий Сергеевич.

За спиной подполковника стоял старшина.

— А это Забара, Ефим Абрамович, мой адъютант,— указал на него Агафонов.

В свою очередь представились комбригу комиссар, командиры штаба. За ужином познакомились блинке. Поговорили о новогоднем поздравлении Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина, опубликованном в печати 1 января 1942 года, о статье Ванды Василевской "Ненависть", напечатанной в новогоднем номере "Красной звезды".

Командир бригады внимательно выслушал информацию комиссара и начальника штаба о положении дел в батальонах, расспросил каждого о его жизни и службе, о том, кому и где довелось воевать. Рассказал и о себе. Все уважительно посматривали на сверкавшие на гимнастерке комбрига два ордена Красного Знамени и орден Монгольской Народной Республики. Да, перед ними сидел человек с богатевшим боевым опытом. Перспектива воевать под началом такого командира рождала у присутствующих уверенность и добрые надежды.

Задачи, связанные с формированием бригады, несмотря на безмерно сжатые сроки, были решены успешно, и ночью 18 января, погрузившись на станции Люблино, танкисты двумя эшелонами двинулись к фронту.

Тяжелогруженые поезда с окружной железной дороги повернули на Октябрьскую. Все поняли: северное направление.