Владимир Карпов - За годом год

Но вот одна из ракет словно закипела и метеором ринулась вниз. Разноцветные пули-черточки поползли к другой, которая упорно приближалась к Дому правительства. Однако, как только она нависла над самым зданием, возле нее вспыхнул разрыв. Один, другой, третий. Ракета распалась и огненным дождем пролилась на землю. И сразу все вокруг поглотила тьма.

— Кто идет? — послышался Валин голос.

Придерживая колодку маузера, Зимчук побежал к калитке, где виднелась фигура Вали.

Через улицу к дому спешил человек. По походке, стремительной и свободной, Зимчук узнал Алешку.

— Ты, Костусь? — удивленно окликнул он.

— А кто же! Я, Иван Матвеевич! — точно обрадовался за себя тот. — К вам.

Он подошел, тяжело и прерывисто дыша, видимо, долго и быстро до этого бежал.

— Ну и подлюги! Все равно амба, а гляди, что вытворяют! — И торопливо протянул руку Вале, потом Зимчуку.

— Что случилось? — забеспокоился последний.

— Руины бомбят, негодяи!

— Я спрашиваю, чего ты прибежал. Беда какая, что ли?

Алешка блеснул глазами и ухмыльнулся.

— Склад, Иван Матвеевич, беспризорный нашел, в театре оперы и балета. Надо хлопцев послать. Там уже, кто половчее, орудуют…

— Как, как? — переспросила Валя.

— Орудуют, говорю.

— Ну и что же?

— Прекратить надо…

Не уверенный, ответил ли Алешка, что думал, или выкрутился на ходу, Зимчук подал ему знак, чтоб тот следовал за ним, и шагнул к крыльцу. Став в открытой двери, приказал:

— Ну, рассказывай! Только не крути.

— А что рассказывать? Там, Иван Матвеевич, столько всего, что страшно. А пройдохи разные лезут, глумят. Может, даже переодетые полицаи. Еще сожгут. Там ведь и спирт есть.

— А ты откуда знаешь? — спросила Валя, которая, наверное, прислушивалась к их разговору.

— Хлопцы говорили, — покорно ответил Алешка. — Даже нечаянно могут поджечь…

Делить группу было опасно — ночь могла принести неожиданности. Вызвав партизан из бомбоубежища, Зимчук двинулся за Алешкой.

В небе загорелась новая ракета-фонарь, и на улице стало светло; возле руин, домов, деревьев легли черные, густые тени.

Растянувшись цепочкой, группа побежала, прижимаясь к этим теням.

Остановились только возле почти голых кустов акации, на пустыре, окружавшем театр. Решили в здание пока не входить, а занять входы. Зимчук быстро расставил часовых и с остальными бегом направился к главному подъезду.

Налет продолжался. То образуя огромные ножницы, то расходясь вверху веером, по небу метались голубые лучи. Над головой с металлическим завыванием гудели самолеты. Их было много, и сдавалось, что они кружат в замысловатом хороводе, вовсе не улетая.

Двери в главном подъезде оказались открытыми. За ними стояла густая тьма. Зимчук прислушался. Но взрывы бомб и разрывы зенитных снарядов отдавались и здании гулом, и ничего, кроме этого гула, нельзя было услышать. Включив фонарик, Зимчук осветил вестибюль. Свет вырвал из мрака грязный пол, ступеньки знакомой лестницы, разломанный ящик в углу, вспоротый мешок с сахаром, разбросанные банки консервов. За следующей, тоже раскрытой дверью, ведущей в фойе, испуганно метнулась фигура. Зимчук не окликнул ее и погасил фонарик.

— Дай, — попросил у Вали автомат Алешка и, весело ударяя кулаком по ладони второй руки, даже присел. — Вот, ха-ха, рванут через окна!

— Перестань, Костусь! — прикрикнул Зимчук. — Этим не шутят. Не напулялся еще?

— Почему нет. Но это же из пистолета, — прикинулся он, будто не понял, в чем его упрекают. — Чего вы боитесь? Я восьмеркой разок полосну по вестибюлю — и все. Зато как деру дадут!

В этот миг лучи кинулись в одном направлении.

И там, где они скрестились, заблестел маленький, будто игрушечный, самолет. Спасаясь, он затрепетал, намерился спикировать. Но не успел — молния пронзила его. Самолет окутался дымом и стремглав полетел вниз. Лучи последовали за ним. Самолет падал быстрее, и через мгновение они отстали от него. Однако теперь он был виден и так. Из бортов его вырывалось пламя, и он летел на огненных крыльях. Не имея уже сил выйти из этого пике, он с отчаянием, словно прячась, нырнул в руины, откуда тотчас же взлетел огонь.

И сразу в лучах прожекторов показался второй самолет. Зимчуку даже сдалось, что это прежний. Ослепленный, самолет как бы замер, не зная, что делать, а потом послушно полетел, куда повели его лучи. Вокруг замелькали разрывы. А он все летел, безвольный и обреченный, пока на месте его не вспыхнуло огненное рваное пятно…