Василий Изгаршев - Побратимы

Неужели ты ни о чем не догадывалась тогда, в техникуме? Как я жалею, что ничего не сказал тебе! А может, боялся? Наверно, боялся. Вид у тебя был такой, что не подступись. Комсомольский секретарь, вечно в заботах. А говорить начнешь на собрании — живого слова не услышишь. «Обязаны», «Как требует момент», «На сегодняшний день», «Процент успеваемости и посещаемости», «Недостаточный охват поручениями». Господи, какая казенщина, уши от нее вянут. Честно признаться, я всячески старался получить хоть какое-нибудь поручение, чтоб лишний раз увидеть тебя.

А потом ты пришла проводить нас с Генкой. Крутануть бы сейчас стрелки в обратную, чтобы мне, теперешнему, очутиться на плацу, в Средневолжанском военном городке.

Ко мне подходит лейтенант Агафонов, садится рядом.

— Письмишко решили сочинить? — интересуется он. — Конечно, не папе с мамой? И не товарищу?

— Почему вы так решили?

— Потому что ни строчки не написано. Над письмами родителям, друзьям не задумываются. Их пишут.

— А может, я заметку в газету сочиняю.

— Да? — лейтенант недоверчиво скосил глаза. — Заметку так заметку. Я ведь к вам по делу, товарищ секретарь. Времени отнимать у вас не буду, разговор на минутку. На очередном собрании критиковать вас собираюсь. Почему вы меня комсомольскими поручениями обходите? Не считаете полноправным членом нашей организации?

— Но вы же еще новичок в роте.

— Новичок? Пожалуй. Вчера ровно месяц исполнился, как взвод принял. Но в комсомоле-то я не новичок? Что вы на это скажете?

В тот день, в который Наталья должна была бы получить мое письмо, она уже его не получит. Это ясно. Агафонов подсел не на одну минутку. Он, оказывается, уже разговаривал с Шестовым относительно организации технического кружка в роте. В танковом батальоне мотострелкового полка, где лейтенант служил до перевода в нашу роту, он вел такой кружок. Ротный к предложению лейтенанта отнесся одобрительно, но посоветовал ему связаться со мной, чтобы инициатива шла от комсомольцев.

— Давайте на ближайшем заседании бюро об этом поговорим, — предложил Агафонов. — Если не будете возражать, я и доложу на бюро свои наметки.

На том порешили.

— И вот еще что, Валерий, — после небольшой паузы сказал лейтенант, — жена приехала, работать, сами знаете, ей тут пока негде. А ведь университетский диплом имеет. Может, и ей поручение придумаем? Географ, кое-что, думаю, рассказать сумеет. Дадим ей задание про страны Ближнего Востока беседу подготовить. Горячая точка на планете, всех заинтересует. И про Польшу можно послушать.

— Очень кстати будет, товарищ гвардии лейтенант.

— Ну и хорошо, — удовлетворенно заключил Агафонов. — Извините, оторвал я вас от заметки. А может, еще успеете сочинить? Не забудьте привет ей от меня передать…

Нет, не отобрала Валентина Васильевна у нас взводного. Сама вместе с ним пришла к нам.

«Пророка» из гвардии сержанта Чуба не получилось.

А у меня — праздник. Групповая газета напечатала мой очерк про Мечислава Вайду и его огневую позицию. Я послал его в редакцию, честно говоря, не надеясь на опубликование. Со дня на день ждал ответа «с приветом» — сколько таких «приветов» уже получил. Получать их было обидно, но что поделаешь: групповая газета не все печатает. На этот раз «привета» все не было и не было. И вдруг врывается в казарму ротный почтальон Вепринцев и с порога орет на всю ивановскую, копируя уличных газетных продавцов из старых фильмов:

— Читайте «Знаменку»! Читайте солдатскую «Знаменку»! Боевик сезона! «Огневая позиция»! Сочинение гвардии младшего сержанта Валерия Климова.

Хватаю у него из рук газету, разворачиваю… мать честная! Чуть ли не на полстраницы заголовок «Огневая позиция», а над ним моя фамилия. Карпухин, заглянув в газету, расплылся в улыбке.

— Вот это заметочка! Знай наших. Нечего, как говорят, мелочиться. Выступать, так по-крупному. Старик, жму лапу! Дай-ка почитаю.

— После меня.

— Не гордые, подождем. Растянем удовольствие. И пока я читал, он никак не мог угомониться.

— Что я говорил? Я твое писательское будущее еще с «тополиной замети» определил. И, видишь, не ошибся. Карпухин, брат, ошибается не часто. Слухай, старик, будешь автобиографию составлять для полного собрания, не забудь хоть строчку вставить: талант мой первым, мол, открыл уважаемый Г. Карпухин, не профессиональный литературовед, однако тоже с задатками. Для тебя такая строчка ничего не стоит, а мне будет приятно. Увековечишь.