Семен Цвигун - Возмездие

— «Раненым», «раненым»… Ты о себе подумай.

Вместе входят в дом.

— Лучше их здесь оставить, с собой по лесу таскать— напрасно погубим. Вот нажмут на нас, да со всех сторон — телеги бросить придется… А ведь на руках не дотащишь… — говорит Петренко.

Зиночка с испугом смотрит на него, делает ему знак, чтобы он замолчал.

Они в конторе лесхоза, в кабинете директора. Через открытую дверь виден коридор, большая комната. В ней раненые — кто на койке, кто на составленных столах, кто на полу.

Зина. Тише. А если немцы придут?

— Сколько похоронили сегодня? — спрашивает Петренко.

— Что я могла сделать?.. Вот четверых сегодня выписали в строй… Сами уговорили… а ведь слабые еще совсем.

В тишине — резкий телефонный звонок. Зина и Петренко притаились. Опять продолжительный звонок. Зина шагнула к телефону. Петренко схватил ее за руку, посадил на стул.

— Ты что, с ума сошла? Это же немцы.

— А если нет?

Петренко смотрит на Зину, потом на аппарат. Телефонные звонки возобновляются. Петренко решается и снимает трубку. Из трубки раздается голос на ломаном русском языке:

— Алло, алло! Штаб комендатур?.. Алло, алло!

Петренко хриплым, изменившимся голосом отвечает:

— Слушаю!

Голос из трубки:

— Здесь военный комендатур? Кто есть у аппарата?

— Сторож!

Голос из трубки:

— Русский зольдат есть? Русский зольдат есть?.. Алло!

Дальше слышится несколько слов по-немецки.

Зина приближается к Петренко. Петренко косится на нее и молча кладет трубку на рычаг.

— Надо было сказать, что нет никого!

— Уходить надо!..

— Беги к Млыискому! Предупреди!

— Что к Млынскому? Скопом все равно не уйдешь. Какие мы вояки? — И наклоняется к Зине. — Зина, пойдем вместе… а? В какую-нибудь щелочку проскользнем…

— Что ты говоришь? Ну что ты говоришь? Беги скорее к майору!

Опять телефонный звонок. Петренко с опаской оглядывается на аппарат. Вполголоса говорит Зине:

— Погибнешь, Зинка, а вместе проберемся… Я проведу! Если прихватят, я найду что сказать! Гимнастерки бросим. Скажем — муж и жена. Ну! Решайся, а то поздно будет!.. — Берет ее за руку.

Зина смотрит на Петренко.

— Ох, лейтенант, и мерзавец же ты!

Петренко с силой зажимает ей рот. Зина отталкивает его от себя. Раздается грохот упавшей на пол разбитой посуды. В комнату быстро входит на костылях раненый солдат. За ним — еще двое. Один из вошедших с порога говорит:

— Ай-яй-яй! Нехорошо, лейтенант! За что же ты нашу сестричку-то обижаешь?

— Да что вы, братцы, что вы, — пытается улыбнуться Петренко, — мы шуткуем…

— Я тебе пошуткую, — решительно говорит другой раненый, наступая на Петренко.

Петренко ударом кулака сбивает его с ног. Отскакивает к столу, на котором лежит трофейный автомат, хватает его, направляет на раненых: «Не подходи!» Лязгает затвором. На лице Петренко отчаянность. Отступая к окну, он следит за каждым движением бойцов. У самого окна повел автоматом.

Зина заслонила раненых.

— Не смей, подлец!

Не оборачиваясь, Петренко выбивает прикладом раму окна.

— Ну, пропадай ты пропадом вместе с ними, дура! — кричит он, выскакивает в окно и бежит в лес.

Часовой, стоявший на посту, увидев его, окликнул:

— Стой! Кто идет?

Петренко дал по нему очередь из автомата.

Солдат вскрикнул и мертвый упал на землю.

В избе у деда Матвея на столе пироги. Анастасия вытаскивает их из печи. Слабо светится фитилек семилинейной лампы, привешенной к потолку. Время ночное. Мишутка здесь же, лежит на печи свесив голову.

За столом готовятся к ужину Млынский, Алиев и Серегин.

Дверь неожиданно распахивается, и на пороге появляются дед Матвей и Зина, которая останавливается, прислонясь к косяку.

— Что случилось? — Млынский встал ей навстречу.

— Петренко, — задыхаясь, проговорила девушка, — предлагал вместе уйти и сбежал!..

— Германца привести может, — сказал дед Матвей, — словить его надоть.

Гонимый страхом, Петренко бежит по темному лесу. Дождь и ветки хлещут его по лицу. Он падает, поднимается и, затравленно оглядываясь, снова бежит, пробирается через речку и камыши, останавливается перед кустами.

— Стой! Кто идет? — раздается из тьмы окрик на немецком языке.

К Петренко подскакивают два немецких солдата. Один из них хватает его за шиворот и кричит: «Русски швайн!» Потом резко, сильным толчком отшвыривает от себя, направляет в его сторону автомат и загоняет патрон в патронник. Петренко бросает свое оружие. У него искаженное от страха лицо. Боясь, что его убьют, он начинает подобострастно извиваться перед немцами и истошно кричать и причитать с трясущимися губами: