Владимир Богомолов - Момент истины

Заложив руки за спину, Сталин уже шел назад по кабинету. Не доходя до того места, где за длинным столом сидел генерал армии, он, как бы сам себя спрашивая, недовольно произнес:

– Что же получается?… Все участвуют и помогают, все вроде бы действуют, а опаснейшие шпионы целый месяц спокойно разгуливают в тылах фронта!.. Безответственность! – внезапно раздражаясь, воскликнул он. – Мы этого не потерпим!

Оправдываться не следовало, однако начальник контрразведки не удержался:

– Товарищ Сталин, поверьте, делается все возможное.

– Не уверен! – Остановясь, Верховный быстро обернулся, не поднимая, однако, взгляда от ковровой дорожки. – И потом, что значит – делается?… Нас не интересует процесс розыска сам по себе, нам необходим результат!.. Замечу также: мы вас не ограничиваем – делайте и невозможное!..

Помедля несколько секунд, он с неприязнью посмотрел на стоявших возле дверей и строго спросил:

– Сколько времени вам требуется, чтобы покончить с ними?

И пошел дальше, в глубь кабинета.

Воцарилась напряженная тишина. Начальник контрразведки посмотрел на своих коллег, те, в свою очередь, – на него.

– Я спрашиваю: сколько времени вам требуется, чтобы покончить с ними?! – поворачиваясь у противоположной стены и повысив голос, нетерпеливо повторил Верховный. – Минимально!.. Они должны быть обезврежены до сосредоточения в тылах фронта танковых и механизированных частей, которые туда уже начинают прибывать!

– Минимально?… Сутки, товарищ Сталин, – после некоторой паузы сказал нарком внутренних дел.

Из троих вызванных он был наиболее авторитетен для Верховного, причем не нес прямой ответственности за дело «Неман». Он понимал, что Сталина еще более устроил бы срок покороче, например «несколько часов». Но «несколько часов» был бы нереальный срок, а Верховный не терпел ничего нереального.

«Сутки» представлялись наркому оптимальным ответом, но, назвав этот срок, он напряженно, не без опаски ожидал реакции Верховного, зная, что она, как и повороты в мышлении Сталина, нередко оказывалась весьма неожиданной. Так случилось и на сей раз.

– Почти месяц не могли поймать, а теперь за сутки поймаете… – с язвительной усмешкой и как бы сам удивляясь заметил Сталин. – Ну-ну…

И не будучи профессионалом, как трое вызванных, он понимал, сколь малореален названный срок, – с не меньшей вероятностью, что разыскиваемые окажутся пойманными в ближайшие сутки, их могли не поймать и через недели. Однако малореальные «сутки» Верховного вполне устраивали: этот срок соответствовал интересам дела, интересам успешной подготовки важнейшей стратегической операции, и потому все остальные соображения были второстепенными.

Он вернулся из дальнего конца кабинета и, остановясь перед начальником военной контрразведки и глядя ему в глаза жестким, тяжелым, пронзительным взглядом, тем самым взглядом, от которого покрывались испариной, цепенели и теряли дар речи даже видавшие виды, презиравшие смерть маршалы и генералы, холодно осведомился:

– Вы всё поняли?

– Так точно…

– Посмотрите и запомните… – Сталин повел глазами в сторону больших настенных часов. – В вашем распоряжении сутки… Если в этот срок с ними не будет покончено, – он указал рукой на покрытый зеленым сукном угол длинного стола, где лежала справка по делу «Неман», – если в течение суток не будет пресечена утечка особо секретных сведений… все виновные – вместе с вами! – понесут заслуженное наказание!

Он перевел свой впечатляющий взгляд на обоих наркомов – мол, вас это тоже касается! Их подавленные лица и даже фигуры выражали виноватость и максимальную преданность. Они знали, что «понести заслуженное наказание» в устах Верховного означало не только отстранение от должности. Правда, иногда эти слова оказывались всего-навсего угрозой, но кто мог заранее точно предугадать, чем они окажутся в данном конкретном случае?

Между тем Сталин, уже не видя наркомов, опять снизу вверх в упор смотрел в зрачки начальнику контрразведки.

– Вам будет оказана любая потребная помощь, но личная ответственность за вами!.. Идите.

Это «идите» и предупреждение о личной ответственности относилось непосредственно к начальнику военной контрразведки, но и оба наркома вслед за ним торопливо вышли из кабинета. Они хорошо знали, что Верховный любит, чтобы все его распоряжения, указания и даже советы претворялись в жизнь сейчас же, выполнялись без малейшего промедления.