Иван Поздняков - Пока бьется сердце

Ползем от окопа к окопу. Вернее, это не окопы, а наскоро вырытые в снегу ямки, где залегли стрелки и пулеметчики.

Впереди — ровное поле, поросшее мелким кустарником. До вражеских позиции не больше пятисот метров. Все пространство насквозь простреливается из пулеметов. Когда затихает ружейная и пулеметная трескотня, слышно, как шумит на нейтральной полосе кустарник.

Вот окоп Степана Беркута. Рядом расположился с автоматом Николай Медведев. Людей не хватает, нынче и разведчики в деле. Николай смастерил для своего дружка великолепные бурки. Где достал материал — загадка даже для Беркута. Сам Медведев ходит в потертых валенках.

Беркут доложил командиру полка, что существенных перемен «на его участке» не произошло, что немцы не тревожат.

— Обедали?

— Никак нет! Побаиваются наши старшины днем ходить, темноты дожидаются.

— И правильно делают, — вмешивается в разговор всегда рассудительный Медведев. — Если старшину ранят или убьют, вовсе без пищи останешься, будешь порожним животом цыплят на снегу высиживать…

Степан Беркут ничего не ответил на выпад своего друга. Только глубже, до самых бровей, нахлобучил шапку, снял рукавицу, чтобы дыханием согреть окоченевшие пальцы.

— Холодновато, товарищи? — опрашивает Кармелицкий.

— Есть немного, — ответил Беркут. — Но главное — скучновато лежать в снегу. Неужели и завтра тут будем? Надо так ударить, чтобы фриц нам ближайшую деревеньку освободил. В населенном пункте все как-то сподручнее: жильем пахнет, отчего лишняя теплота в теле вырабатывается…

— Обязательно ударим, — ободряет бойцов Кармелицкий.

— Товарищ майор, я к вам с просьбой, — обращается к Кармелицкому Николай Медведев.

— Слушаю тебя.

— В партию хочу вступить. Рекомендации одной не хватает.

— Значит, ты хочешь, чтобы я дал тебе рекомендацию?

— Так точно, товарищ майор.

— Дам рекомендацию. Тебя, Медведев, я хорошо знаю. Молодцом воюешь. А главное — в эти вот тяжкие дни ты о партии думаешь.

Кармелицкий расстегивает планшет, вытаскивает блокнот и, дуя на озябшие пальцы, пишет рекомендацию.

— Держи, Медведев. Думаю, меня не подведешь, честным коммунистам будешь…

Глаза Николая Медведева вспыхивают от радости.

— Никогда не подведу, товарищ майор. Смерть приму, но звание коммуниста не опозорю. Пока бьется сердце, буду верен своей стране, партии нашей.

— Верю, верю, орел! Только о смерти не говори. Мы с тобой еще в Берлине побываем. А ты, Беркут?

— Вчера подал заявление, товарищ командир полка.

— Кто дал рекомендации?

— Командир роты капитан Поляков, парторг полка и разведчица Люба Шведова.

— Разве ты ее знаешь?

— Через старшего лейтенанта Блинова знаком.

Несколько минут командир полка о чем-то напряженно думает, трет перчаткой массивный подбородок, сдвигает к переносице густые взлохмаченные брови.

— Скажите, орлы, — заговорил Кармелицкий, — вот на этом участке можно пустить танки? Смотрите, поле ровное, мелкий кустарник не в счет. Для танков одно раздолье. Это я к примеру спрашиваю…

Беркут и Медведев задумчиво осматривают лежащую перед ними местность.

— Я бы тут не пустил танки, товарищ майор, — говорит Беркут.

— Тогда докажи!

— Что ж, и докажу. Правда, поле здесь ровное, километра четыре гнать немцев можно. Но дальше что? Дальше возвышенность и сплошной лес. Танкам — тупик: нет ходу. Вот если бы справа их пустить, в обход высоты и леса — это уже другое дело. Там они километров двадцать могут идти, препятствий не встретят.

— Но там уже другой полк, товарищ Беркут. Разве не хочешь, чтобы нас поддержали танки?

— Сам танкист и часто мечтаю, чтобы вот не на животе по снегу ползать, а сидеть в броневой машине, мчаться с ветерком на поле боя. Сам хочу, чтобы танки нас поддержали. Только все же пусть они у соседей действуют. Там лучше. Мы не обидимся.

— Спасибо за добрый совет, товарищ Беркут. И я так думаю, что танкам здесь не будет простора. Счастливо вам оставаться, орлы!

— До свидания, товарищ майор!

Мы уже собрались ползти дальше, когда нас остановил голос Медведева.

— Хочу вам еще одно слово сказать, товарищ майор. Только не обижайтесь. Нехорошо, что вы здесь, вам беречь себя надо, за всех вы в ответе…

— Не беспокойся, Медведев, я завороженный, никакая пуля не возьмет.

— Зря шутите. Неровен час, недалеко и до беды…

— Ты не каркай, пустая твоя голова, — обрывает Медведева Степан Беркут.

Ползем дальше. Окоп Григория Розана. Молдаванин скорчился в три погибели. Время от времени он снимает рукавицы и согревает пальцы дыханием. Зубы выбивают дробь. Лицо почернело, губы потрескались.