Александр Тавровский - Герр Вольф

Сообщение русских о том, что фельдмаршал Паулюс и ряд других генералов, включая Шмидта и фон Зейдлица, сдались в плен в южном котле Сталинграда, пришло в ставку поздно ночью. Но заснувшего под утро фюрера не стали будить. Зачем? Что произошло, то произошло. И согласия Гитлера уже не требовалось.

Когда в 11 часов утра Йодль доложил о капитуляции южного котла Сталинграда, Гитлер сперва только раздраженно крикнул:

– Этого не может быть, Йодль! Я же запретил им капитулировать! Я же приказал стоять насмерть!

Потом, словно осознав случившееся, равнодушно кивнул головой:

– Ну что ж, от судьбы не уйдешь. Не правда ли, Йодль?

И тут же, нахмурившись, как о гораздо более существенном спросил:

– Надеюсь, Паулюс, не пережил этот позор? Я лично напишу его семье.

– По сообщениям русских, Паулюс жив, мой фюрер! Он добровольно сдался в плен вместе со всем своим штабом… – Йодль заглянул в свои записи, – сдался… лейтенанту Ельченко, который и препроводил его в штаб 64-й армии генерала Шумилова.

– Это дезинформация, Йодль! Наглая ложь! Форменная пропаганда! До такого не додумался бы даже Геббельс! А он мастер на эти пропагандистские трюки! Немецкий фельдмаршал не мог сдаться в плен, да еще какому-то… прости господи!.. лейтенанту Ельченко! Распорядитесь немедленно связаться с русскими и потребовать у них тело фельдмаршала Паулюса! Пока эти дикари его там не съели! В обмен на что угодно! В конце концов, это реально по закону войны! Обратитесь к Сталину! Убежден, этот дикий горец не лишен рыцарских чувств!

– Но, мой фюрер, фельдмаршал Паулюс на самом деле сейчас находится в плену. Мы проверяли эту информацию. Говорят, на обеде у генерала Шумилова он даже провозгласил тост за победу немецкого оружия!

– И вы верите всей этой чуши, Йодль?! Если Паулюс добровольно сдался в плен, он предатель! А предатель не может пить за победу преданной им армии!

– И тем не менее это так, мой фюрер!

Стиснув зубы, Гитлер заметался по комнате. Он в который раз пытался постичь непостижимое. Внезапно он остановился прямо напротив Йодля и, мгновенно успокоившись, с какой-то идиотской улыбкой на лице, сказал:

– А ведь это, Йодль, самое неприятное во всей этой… – он на секунду запнулся, – «сталинградской истории».

И, не обращая внимания на покрасневшего от стыда генерала Йодля, покинул помещение.

– Они там сдались по всем правилам и окончательно, – без тени надрыва заявил своим генералам Гитлер. – Иначе они бы сосредоточились, создали круговую оборону и вырывались бы оттуда, оставив последний патрон для себя. Господа, считается, что женщина всего-то из-за нескольких оскорбительных замечаний… – при этих словах фюрер как-то заметно напрягся, вероятно, вспомнив таинственную смерть Гели Раубаль и неудавшиеся попытки самоубийства Евы Браун, – так вот, женщина способна из гордости пойти, запереться и немедленно застрелиться. Какое же может быть уважение к солдату, который испугался сделать то же самое, а предпочел сдаться в плен?!

Вконец измотанный Цейтцлер оттер ладонью мокрый от пота лоб.

– Я тоже не могу этого понять. Я все еще задаюсь вопросом, правда ли это. Не лежал ли он там сильно раненый?

– Нет, это правда, – безапелляционно отмел все сомнения Гитлер. – Их увезли прямо в Москву и сдали в руки ГПУ, и они немедленно отдадут приказы войскам в северном котле тоже сдаться. Этот Шмидт подпишет что угодно.

– Такого сорта мужчин невозможно понять, – мгновенно согласился Цейтцлер.

– Не говорите! Я видел письмо… Низы это поняли… Могу вам показать. Один офицер из Сталинграда написал: «Паулюса, Зейдлица следует расстрелять; Шмидта следует расстрелять»… О! Теперь я отношусь к таким словам с пониманием! В мирное время в Германии примерно около двадцати тысяч человек в год выбирают самоубийство, хотя ни один из них не был в подобной ситуации, а здесь человек, который видит, как умирают сорок пять – шестьдесят тысяч его солдат, храбро защищаясь до самого конца, как он может после всего этого… сдаваться большевикам?… Одному богу…

– Что-то абсолютно непостижимое, – покорно поддержал фюрера Цейтцлер. – А ведь некоторые генералы еще до капитуляции были о нем весьма…

– Ну, у меня насчет него и до этого были сомнения. Когда я слышал, как он постоянно спрашивает, что ему делать. Как можно даже спрашивать о таких вещах? А ведь это же так легко! Револьвер все упрощает. Какое малодушие – бояться этого! Ха! Лучше быть похороненным заживо! Нет! Паулюс явно не Удет и даже не… Беккер! Тот там чего-то натворил, но потом застрелился! Это по-мужски! Разве Паулюс не понимал, что его смерть послужит примером для солдат в соседнем котле?