Борис Яроцкий - На всех фронтах

— А вы куда смотрите, Архипыч?

— Да как же, Вера Павловна. Подозрительным он мне показался. Сапоги немецкие, посреди все русское, а сверху опять же немецкая пилотка…

Уточнение деталей донесений по аппарату заняло немного времени. Сразу видно было, что на той стороне провода опытный авиатор, знающий свое дело. «Передайте исполнителям, — стучал аппарат, — большую нашу благодарность за то, что они обнаружили танковую дивизию…» Все мелкие невзгоды остались где-то там, далеко… От радости я крепко поцеловал Верочку. Она радостно улыбалась.

— Понимаете, Верочка, а мой майор говорит, что наши данные для Красной Армии бесполезны. Все равно нечем отражать танковые атаки. Это мы еще поглядим, как нечем! Найдется, все найдется…

Потом мы поехали искать дом задержанной.

— Вот, вот моя хата, — затараторила она, когда мы подъехали к беленому дому с соломенной крышей.

Мы вошли в дом. Кругом была идеальная чистота. С лавки, кряхтя, поднялся хозяин.

— Ой, чоловик мой! — Она бросилась обнимать его.

Хозяин властным жестом отодвинул ее в сторону, спросил:

— Зачем пожаловали, Вера Павловна?

— Да вот хотим выяснить, чья это будет женщина.

— Как чья? Моя жонка… Да цыц ты, балаболка!

Вера все рассказала в общих чертах. Хозяин почесал затылок:

— И чего тебя черти носили в такую даль, а?

Женщина пыталась оправдаться. Хозяин стал надевать сапоги, не перебивая жену. Понять же что-либо из ее слов было просто невозможно. Наконец он своей широкой рукой прикрыл ей рот:

— Будя! Ясно! Шпионов искала… — И, уже обращаясь к нам, не торопясь объяснил, в чем дело.

Я диву дался, как он расслышал все это в скороговорке жены.

— Так как же нам быть?

— В тюрьму ее! — грозно прогремел председатель сельсовета, а сам заговорщически подмигнул нам.

Невозмутимый Соловьев, подыгрывая хозяину, вскинул автомат.

Баба, крестясь, отступила.

— Ну, сорочье твое племя, клянись перед своим богом, что будешь молчать как рыба.

Была произнесена страшная клятва. Прасковья облегченно вздохнула и снова спряталась за мужа, с опаской поглядывая на Соловьева.

Я заметил, что Вера была предельно серьезной. Ее не забавлял весь этот спектакль. Наконец что-то решив, она подошла к Прасковье и ласково попросила:

— Прасковья, вы уж извините, но мы просили бы вас немного поработать у нас. Прокопий Никанорович, вы уж не взыщите, нам такие люди, как Прасковья, очень нужны.

Прокопий Никанорович, смекнув в чем дело, немного поартачился для виду и согласился.

Возвращались мы, веселясь и комментируя прошедший день. Прасковья сидела, словно в рот воды набрав. Видимо, страшная клятва возымела свое.

Приезд Прасковьи не оказался неожиданным для комиссара. Это обстоятельство лишь укрепило меня в мысли, что Верочка пользуется его особым доверием.

А когда разговор коснулся конфликта в районном узле связи, комиссар улыбнулся:

— Моли бога, Володя, что Верочка подвернулась, а не то быть тебе битому.

Однажды комиссар, предварительно разослав людей по разным делам, усадил меня и майора перед собой и затеял разговор издалека. Решил он разработать новую операцию с полетом в дальний тыл. Надо было выяснить, где у противника стратегические резервы, каковы направления их движения. Вся трудность заключалась в том, как дозаправиться на немецком аэродроме. Партизанские отряды еще только создавались, устойчивой связи с ними не было. Единственное, чем мы располагали, это подлинными личными документами и фальшивыми полетными листами, которые нетрудно было сфабриковать, так как немецкая авиадиспетчерская служба относилась к ним как к ненужной формальности, ибо все пролеты и посадки дублировались телеграфом через штабы.

Когда все было десятки раз обдумано и проиграно, приступили к проведению операции. Еще раз выверив расчеты, мы ранним утром шагали к самолету в окружении всей нашей дружной маленькой колонии. Даже Прасковья, уже привыкшая к нашим обыденным полетам, наитием поняла, что мы отправляемся на рискованное дело. Она стояла на крыльце, держа в руке тарелку, и крестила нас на добрый путь. На опушке леса появился наш верный страж Передерий. Огромный, как всегда скупой в разговоре и в движениях, он мрачно смотрел на проходящую мимо него цепочку съежившихся от утреннего холодка людей. Комиссар шел с майором и молчал. Верочка незаметно подошла ко мне на повороте, а когда все скрылись, приподнялась на носки и, обняв, крепко поцеловала.