Владимир Михановский - Горячие точки на сердце

Последние его слова были покрыты хохотом толпы. Мэр хотел было ответить что-то резкое, но сдержался. Он хорошо знал, как опасно оскорбить старого человека, да еще публично.

Было и так, что штаб Семенова получил предупреждение: в день инаугурации в зале будет находиться бомба. Ее пронесет туда на своем теле камикадзе, смертник, сам определивший свою участь.

Когда о полученном предупреждении доложили Владимиру Семенову, тот бросил:

— Не бойся собаки, которая лает…

Его помощник заметил:

— Я догадываюсь, откуда ветер дует.

— Мэр?

— Он самый.

— В таком случае, я согласен, произнес Семенов, — пускай произойдет взрыв. Но при одном условии.

— Каком?

— Чтобы этим камикадзе был сам Станислав Дерев.

— Милости просим! — заключил помощник под улыбки присутствующих, хотя было вовсе не до смеха.

— Какие-то меры принять? — озабоченно спросил начальник безопасности. — Генералу Матейченкову сообщить? Силовикам нашим? Пусть с собаками придут…

— Никаких мер принимать не будем. — отрезал Владимир Семенов.

— Может, на входе гостей немного потрусим?

— Ни в коем случае.

Здесь самое время сказать, что историческому торжеству в Усть-Джегуте предшествовали важные события, в которых Владимир Семенов принимал важное участие. Не такой он был человек, чтобы важнейшее в жизни дело пустить на самотек.

Накануне назначенного им самому себе для инаугурации даты — 14 сентября он, стараясь это не афишировать, провел целую неделю в Москве, где вел важнейшие переговоры с федеральным руководством.

Переговоры шли ни шатко ни валко, сухой остаток был таков: да, президент РФ и его администрация поддерживают генерала Владимира Семенова как законно избранного главу КЧР. Однако сказать, когда он вступит в должность, они пока не могут, поскольку в республике слишком тревожная обстановка, и любые резкие движения могут вызвать обострение.

Семенов, как бывший военный человек прямой, после длительных и бесплодных встреч с центральным руководством решил созвать пресс-конференцию, чтобы высказать на ней все наболевшее. Открывая ее, он заявил, что очередные переговоры с московскими правителями ни к чему не привели.

— Но переговоры были?

— Было толчение воды в ступе!

— Были вам сделаны какие-либо конкретные предложения? — спросила молодая журналистка, представлявшая местное телевидение.

— Ни одного.

— Встречались вы с главой кремлевской администрации?

— Да, я разговаривал с Александром Волошиным. Встреча длилась полтора часа. Но мне все время казалось, что мы говорим на разных языках. Я про Фому, он про Ерему.

И все-таки поездка в Москву принесла Владимиру Семенову определенную пользу. Обладая тонкой интуицией, Семенов почувствовал: если, несмотря ни на что, он проведет-таки инаугурацию, Москва протестовать не будет. Никто из федералов не станет вставлять ему палки в колеса, если они наконец завертятся.

Правда, в этом случае весь риск ложился на одного Семенова: мол, мы предупреждали, а ты…

Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанского, — рассудил Семенов. Рисковать бывшему главкому было не впервой.

И все-таки перед отъездом из Москвы настроение Семенова было скверным, а на душе тревожно.

Уже когда Семенов собирался ехать в московский аэропорт, торопясь к рейсу на Минеральные Воды, ему по телефону позвонили в гостиницу.

— Товарищ Семенов?

— Он самый.

— Хорошо, что я вас застал.

— Кто говорит?

— Я помощник Александра Волошина.

— Очень приятно, — ответил Семенов и подумал: «Опять какую-нибудь пакость приготовили…».

— Александр Стальевич просил передать, чтобы вы слушали радио.

— Зачем?

— Это касается вас.

— Не понял.

— Через короткое время выступит президент России Борис Николаевич Ельцин.

— А я при чем?

— Президент коснется трех вопросов: Карачаево-Черкесской республики, Дагестана и Чечни.

— Теперь понятно.

— В КЧР планируется введение прямого президентского правления, о котором велись столь долгие переговоры.

— Когда это произойдет?

— Вот это — неизвестно.

— Снова неопределенность! — с раздражением прокомментировал Владимир Семенов, предварительно положив трубку на рычаги.

Крупными шагами меряя номер, он размышлял: что это? Злонамеренность или постыдное старческое бессилие? Вот загадка тебе, хитрый Эдип, разреши!

И генерал принял окончательное решение: ни на минуту не откладывать возвращение в республику и ни на йоту не отклоняться от заранее намеченного плана.