Глеб Бобров - Я дрался в Новороссии![сборник]

Прокричав троекратное "ура", простившись с вдовой и матерью, ополченцы взяли оружие и по-военному чётко и быстро ушли. "Войны-то всего два месяца, а мужики, даже 20-ти летние, как с другой планеты. Их нельзя победить. Их можно только уничтожить. Это не загнанное в окопы "мясо", - думаю я.

Училка встаёт за моей спиной и говорит: "Может, это и некстати и неправильно, но я за единую Украину". Её слова словно взорвали мой мозг. Она говорит, что она за единство русского, украинского и белорусского народов. По её мнению, это один народ и разделять его нельзя. Умом я согласен, но со слов "единая Украина" я вижу как льётся кровь. Они смердят жареным человеческим мясом. Под этим людоедским лозунгом уже погибло столько людей, что говорить их при мне нельзя. Её рассказ о том, что Сергей в школе выделялся среди других школьников своей отзывчивостью и целеустремлённостью, что он герой, что, если получится, то она обязательно сделает в школе мемориальную доску, чтобы дети знали героев Донбасса и учились на их примере любить свою Родину, сгладили впечатление от начала её речи. "Дело хорошее, слова хорошие, но без "единой Украины" могла бы и обойтись", - думаю я. "Понятны речи, накатанные необходимостью зарабатывать хлеб насущный, но базар фильтровать надо. Конечно, эмоции уйдут и речь её политически верная. Но уход эмоций люди воспринимают как предательство. Они не хотят, чтобы уходили эмоции, которыми они дорожат, которые являются самой лучшей частью их жизни. Именно эмоции питают чувство самоуважения человека и достоинства. Многие живут сердцем, а не умом. Умом понятно, что Украина должна быть единой. Нужно очистить её от украинских фашистов, от бандеровцев. В этом я согласен с училкой. Но сердце говорит о том, что это предательство погибших".

Выпили. Сели. Вспомнил, что другая бабушка говорила ополченцам: "Ребята, у вас такие светлые, чистые лица. Видно, что вы боретесь за идею. Победите. Продолжите дело моего внука. Он так хотел, чтобы Донбасс был свободным!"

Встал невысокий, молодой мужчина с наметившимся пузцом, который сидел рядом с учительницей и пятью или шестью одноклассниками. Он школьный друг Сергея. Он говорит, что дороги их с Серёгой после школы разошлись. Он пошел в милицию, а Серёга по другой линии. "Он с детства, как все мы, любил читать о разведчиках и героях. Но мы просто читали, а он осуществил то, о чём мы все мечтали: он пошёл в разведку. А туда берут самых смелых и умных. В разведку боем. Ориентировку на местности. У него всё отлично получалось, но..." Выпили. Гости стали расходиться. Подходят к маме, вдове, выражают сочувствие, соболезнование. Прощаются. Официанты, выстроившись в ряд, смотрят на всех, ожидающе. Для них это дежурные поминки, которые отличаются от дежурных свадеб только им заметной разницей. Мы же похоронили часть себя. Часть нашей идеи. Нашего заединщика и защитника. Не хочется говорить, но жалко до слёз, если всех нас, донецких, и наших Героев окончательно похоронят под тоннами украинской и мировой лжи. Я себе этого не прощу.

Эпилог.

На сороковины собрались помянуть Кортеса. Вышли покурить. Мимо идёт женщина, молча плачет. Школьный друг Сергея остановил, расспросил. Оказалась матерью украинского солдата, попавшего в плен. Не знает куда идти, что делать, всего боится. Связались с командованием, помогли освободить. Два дня мать пленного жила в квартире матери Кортеса. Говорили о сыновьях. Вернувшись в Житомир, мать пленного организовала движение матерей против войны на Донбассе.

К октябрю 2014 года три из шестнадцати, виденных мною ополченца, погибли. Остальные были ранены в разной степени тяжести. Пятеро вернулись в строй и продолжают воевать.

Ваню в начале сентября тяжело ранили. Лечится в России. Семья его сбежала из Донецка в Нижний Новгород. Возвращаться не собираются.

Владимир Казмин,

Фашист

Хроника нового времени

Наблюдаемая сегодня территориальная междоусобица среди вчерашних добрососедей может вылиться в скоростной вариант, когда обезумевшие от собственного кромешного множества люди атомной метлой в запале самоистребления смахнут себя в небытие - только чудо на пару столетий может отсрочить агонию.

Из-за недостаточной емкости памяти людской события угасающей поры хранятся ею в тесной упаковке мифа или апокрифа, вплоть до иероглифа. Громада промежуточного времени, от нас до будущих хозяев омолодившейся планеты, уплотнит историю исчезнувших предшественников в наконец-то прочитанный апокриф Еноха, который объясняет ущербность человеческой природы слиянием обоюдо-несовместимых сущностей - духа и глины...