Роберт Рэдклиф - Разрушители плотин (в сокращении)

Однажды в середине дня я сидел в госпитале, просматривая свои записи, и вдруг раздался неожиданный телефонный звонок. Я уже шел на поправку и, говоря по правде, только и мечтал смыться оттуда и наконец нормально зажить с Хлоей. Я шел по коридору в приемную, и новый нос вроде как застил мне обзор, хотя Макиндо клятвенно уверял, что это лучшее его произведение, а Хлоя сказала, что я стал очень похож на Стюарта Грейнджера. Я взял трубку.

— Кредо? — осведомился знакомый голос. — Это Арнот.

— Здравствуйте, Фрэнк, — ответил я настороженно. — Чем могу быть полезен?

— Одним — забудешь навеки, что у нас состоялся этот разговор.

Опять тайны мадридского двора.

— Хорошо, Фрэнк, — вздохнул я. — Так в чем дело?

— В службе РТР ВВС в Чиксэндзе приняли сообщение. Из Бельгии.

РТР. Радиотехническая разведка. Итак, получена радиограмма.

— Понятно. Что за радиограмма?

— Расшифровка еженедельного доклада руководителя одного из отрядов бельгийского Сопротивления. Ничего особенного — последние новости, сводка погоды, список необходимого матобеспечения, все такое. А в конце — запрос о поручительстве.

— Чего? Фрэнк, я вас прошу, говорите по-человечески!

— Другими словами — можем ли мы поручиться за одного человека, с которым он вступил в контакт. Ну, у них принято просить поручительства за другого руководителя, или слишком любопытного соседа, или сбежавшего военнопленного.

Волосы у меня на загривке встали дыбом.

— Так за кого поручиться?

— За твоего приятеля. Некоего лейтенанта авиации Лайтфута.

— Господи! За Питера? Неужели?

— Выходит, он жив. И в тылу врага. Вернее, был там, когда пришла радиограмма. А тому, похоже, уже несколько недель. Но я подумал — надо бы тебе сообщить. Ради женушки Мюррея и все такое.

— А, да, да, Фрэнк, спасибо огромное. И от нее тоже.

— Не за что. Мы тут тоже не полные подонки.

Я как в тумане побрел обратно в палату. Чуть позже пришла Хлоя, мы обсудили замечательную новость и что из нее вытекало. Первое — у меня появился долгожданный повод сбежать из госпиталя.

— Мы скажем все Тесс при встрече, — решил я. — Бексли отсюда недалеко. Завтра и поедем на «Эм-Джи». То-то она обрадуется!

Хлоя согласилась, мы начали собираться. Но это, на удивление, было еще не все. На следующий день я сложил свои вещи, распрощался с Арчи и его подопытными свинками и сидел в палате, не без волнения дожидаясь Хлою. Проведя столько времени на больничной койке, я покидал ее со смешанными чувствами. Это напоминало захватывающий и жутковатый прыжок в неизвестность.

— Капитан Кредо? — осведомился голос с австралийским акцентом. Я поднял глаза и увидел крепкого юношу с вьющимися волосами, который смущенно топтался поблизости. На нем была форма сержанта ВВС с литерой «Б» — бомбардир — на погонах. Я вгляделся — он похудел и стал на вид старше, — потом признал его.

— Гарвей! Киви Гарвей! Господи, как я рад тебя видеть!

— А я — вас, сэр. Вижу, у вас новый нос.

— А ты удрал от немцев, проныра. Как тебе это удалось?

Как выяснилось по дороге в Бексли — он удрал по морю. Молодой новозеландец до войны работал портовым грузчиком и теперь вернулся к корням — пробрался на борт судна.

«Эм-Джи» преодолевал милю за милей, а рассказ Киви обретал форму — мы узнали много нового о судьбе «Вики» и его экипажа.

Выпрыгнув из горящего самолета, Киви Гарвей отыскал Бимсона и Гуттенберга, однако Питера нигде не было.

— Я уверен: когда мы его выбросили, он был жив, — волнуясь, говорил Киви.

— Жив, — успокоил его я.

Что же до Чоки, Джейми и Дядьки, надежды практически не было — из подбитого бомбардировщика не вылетело больше ни одного парашюта, а сам он упал на поле в нескольких милях. Херб при приземлении повредил ногу и сам идти не мог. Билли и Киви, как могли, помогали ему, но продвигались они медленно и мучительно; забрезжил рассвет, они обсудили положение.

— Ступай один, Киви, — настаивал Билли. — Я останусь с Хербом, может, и обойдется.

Киви обернулся в последний раз — они сидели у дороги и ободряюще махали ему. В тот же день они попали в плен.

Киви же двинулся на запад, шел несколько дней, отмахал восемьдесят миль, несколько раз едва не попался, а там чутье моряка вывело его в голландский портовый город Роттердам. Порт строго охранялся, там было полно немцев. Киви осматривался и выжидал — и в конце концов смог проникнуть на склад рядом с причалами. Три ночи спустя он увидел то, чего ждал. Грузчики загружали скандинавский каботажный сухогруз — таскали на борт ящики, возвращались за новыми. Выбрав момент, Киви выскользнул из тени, тоже взял ящик и пошел за остальными. Никто его не заметил, и через несколько минут он уже спрятался под парусиновым чехлом спасательной шлюпки. Он сошел с судна в норвежском Тронхейме. Второе судно доставило его в польский порт Гданьск на Балтике, а там он пересел на третье, направлявшееся в нейтральную Швецию, в Хельсингборг. Там он пошел к начальнику порта и сдался. Прошло две недели — его историю проверяли, — и он сел на судно, направлявшееся в Ньюкасл.