Николай Прокудин - Рейдовый батальон

Несколькими колоннами подразделения проходили мимо молчавших развалин. Ни малейших признаков жизни не наблюдалось. Мы осматривали дом за домом, двор за двором. Ни одно живой души.

Сараи и подвалы забрасывались гранатами и дымовыми шашками. Все вокруг наполнилось едким дымом. Он клубился и поднимался из виноградников, из дворов. Кяризы (как ходы сообщений) нейтрализовали таким вот удушающим способом. Есть ли там мирные жители, были ли там боевики? Кто знает… Колодцы глубокие, криков не слышно, и выбраться никто не сумеет при всем желании.

Солдаты продвигались осторожно и не спеша осматривали все вокруг. Саперы шли впереди, снимая растяжки. Вдруг немного правее раздались выстрелы. Третья рота наткнулась на банду, и завязался бой. Мы ускорили движение и тоже наткнулись на группу из отходящих душманов. Короткая перестрелка – и «духи» ретировались, унося раненого или убитого, судя по крови на тропинке.

Ротный по связи передал приказ:

– Стоять. Темнеет. Занимаем оборону на ночь, соседи – третья рота справа, разведвзвод слева.

Взводы заняли оборону в брошеных строениях и принялись обживаться.

Я, Сергей Острогин и лейтенант-минометчик подошли к огнеметчикам.

– Чего не стреляете, сержант? – спросил Сергей.

– Дак вы ж не приказываете, мы и не дергаемся. Прикажете – стрельнем.

– Мужики! А покажите, как, мы сами и бабахнем, – предложил им я.

Солдаты показали принцип действия, быстро все объяснили и выдали каждому по огнемету. Огнемет представлял собой толстую трубу с зарядом внутри (сюда целишься, сюда нажимаешь, отсюда летит, там взрывается, если попал, то кто-то сгорел).

Я осторожно взял огнемет в руки, тщательно прицелился в виднеющееся на переднем плане высокое строение. Полчаса назад там было видно какое-то движение. Выстрел – заряд влетел в окно, и большущее сооружение сложилось как карточный домик.

– У-ух ты, – единым выдохом произнесли все стоящие на крыше.

– Ура-а-а, – послышались восхищенные крики взвода.

– Теперь я, я! – заорал минометчик.

– Подожди! – одернул его Серега. – Иди вон из миномета стреляй. Дай нам самим пошалить!

Серж прицелился в другой дом – эффект тот же. Ура-ура-ура-ура! Бойцы смотрели как в кино на эффект объемного взрыва. Детский сад. Мы, правда, тоже недалеко ушли.

– Не высовываться! Всем в укрытие, – заорал подошедший Кавун. – Вы тут что за цирк устраиваете?

– Да, вот «шмель» осваиваем, – ответил я.

– Ну что ж, теперь и я освою.

Ротному показали, как, и он выстрелил под наше дружное «ура». На связь вышел комбат Подорожник.

– Что за пальба? Чем стреляете?

– Подавили три огневые точки противника из «шмелей».

– Подавили… что-то я огневых точек не наблюдал. Разве оттуда по вам стреляли?

– Еще как.

– Больше не развлекаться. Хватит дома ломать!

Подорожника наконец-то утвердили в должности командира батальона, и он немного психовал.

– Да в общем-то, больше их целых и нет, – сказал ротный и, повернувшись к солдатам, Иван добавил: – Будем уходить – я выстрелю последний заряд. Ясно?

– Ясно, товарищ капитан. Стреляйте, не жалко, нам же легче: тащить не надо.

Ротный, улыбаясь, хлопнул по плечу взводного.

– Сергей! Ну что, угощайте чаем и ужином.

– Сейчас, сейчас. Плов узбеки, наверное, уже делают.

Все спустились вниз, оставив на крыше наблюдателя.

Неспеша попили свежий, горячий, настоящий чай, не из пакетиков. Усталые, мы полулежали у самодельного стола из перевернутых ящиков.

Блаженство. Душа отдыхала. Ноги и спина гудели все тише и тише. Наступало расслабление, наваливалась дремота.

Командир тяжело вздохнул:

– Да, мужики, нам сегодня пока везет. Вторая рота на засаду нарвалась, два «карандаша» ранено. Третья рота попала на растяжки в винограднике – семеро раненых. На КП батальона снайпер убил минометчика.

– Кого? – встрепенулся лейтенант-минометчик.

– Субботина, прямо в висок.

– Субботина… Хороший был солдат… Жалко-то как. Вот б… и.

– Валера! Будем уходить, все мины – в «зеленку». Может, кого завалим. Нечего их туда-сюда таскать. Понятно?

– Понятно, товарищ капитан, – ответил лейтенант Радионов.

– Валера! А ты не родственник нашего высокого начальства?

– Нет, даже не однофамилец. У нас первые гласные в фамилии разные.

– Н-да… – задумчиво произнес Острогин, – с гласной тебе явно не повезло. А то ты бы сейчас не с нами в «зеленке» валялся, а где-нибудь в кабинете, в штабе, наградные на себя выписывал.