Владимир Ераносян - Колорады

— Не стрелять! — прохрипел подавленный Уайт. — Приказываю не стрелять!

Малевич объявился очень неожиданно. Каким-то образом он оказался за рулем «Феррари» и посадил в спорткар музыканта и десантника. Денис при этом орал как умалишенный, что не сдвинется с места без своей жены, и все время норовил выпрыгнуть из автомобиля прямо на ходу. Малевич его, конечно же, не слышал. Его отвлекали рев мотора и неутихающая стрельба.

Не услышал угроз начальства и приказа американца не стрелять по движущимся объектам противника и наводчик одного из танков. Он развернул башню на отель. Теперь красная иномарка действовала на всех как тряпка на быка.

— Осколочно-фугасным по «Феррари»! — поступила команда наводчику. — Огонь!

125-миллиметровая гладкоствольная пушка выстрелила в выкатившуюся из паркинга машину, которая успела доехать лишь до грузовика с полевой кухней.

«Феррари» была отличной мишенью. Но снаряд разорвался рядом, практически не повредив машину. Если не считать выбитых ударной волной боковых стекол. Роковой выстрел из танка унес жизнь водителя. Осколок угодил прямо в висок.

Я вдруг сообразил, что если и представится шанс выбраться отсюда живым и увезти ни в чем не повинных людей, семью десантника и отца Митяя, то ловить его необходимо немедленно. Сию же секунду я взял за руку лежащую под днищем грузовика Марту, и мы вместе побежали к машине. Я подскочил к «Феррари» со стороны водительского сиденья и выволок труп обнявшего руль соратника Партизана, не церемонясь оставив его на земле. Марта прыгнула на переднее сиденье. Из-под обстрела прямой наводкой надо было уезжать во чтобы то ни стало. Что было мочи. И я надавил на педаль акселератора.

Неописуемый восторг — не то чувство, которое подошло бы при описании эмоций, которые испытал я и все мои пассажиры, когда «Феррари» выскочил на асфальт прямо из клумбы и со скрипом, в крутом вираже преодолел круговой бордюр в центре площади. «Феррари» промчался неудержимым вихрем прямо под носом у танков, которым оставалось лишь вертеть башнями. Спаренный пулемет одного из танков попытался достать удаляющийся спорткар, но по высунувшемуся из люка стрелку выпустили несколько обойм из черного буса, вырвавшегося из этого пекла следом за «Феррари».

Погоня была недолгой. Десантник посоветовал не сворачивать на трассу, а мчаться по объездной, мимо холма. По грунту. Там, у часовни из березового сруба, недалеко до просеки, а в лесу каратели еще не успели бы организовать засады. Ехать с таким подвесом по грунтовой дороге будет почти невозможно, но в том-то и дело, что почти. Да и просека широкая и короткая. К тому же кто знает, где заканчиваются украинские блокпосты и где за мешками с песком следят за дорогой наши…

Бус несся за нами, отстреливаясь от преследующих «Хаммеров» и «Кугуаров». Партизан вспомнил о сюрпризе и спросил у братвы:

— А шипы есть?

— Целый мешок.

— Так рассыпьте им под колеса!

Парни сообразили. И скоро в кювет соскочил «Хаммер», а затем подбросило на бордюре «Кугуар». От погони мы ушли безболезненно.

Небо разразилось молнией, за которой последовал сильный ливень. До холма оставалось километра полтора по грунтовой дороге. Ну, от силы два. Я нажал какую-то не ту кнопку на руле, больше напоминающем штурвал, и динамики разразились гангста-рэпом, с мощными басами и бочками. Это немного расслабило. Когда я оглянулся, то обнаружил, что отец Митяя сморщился от неудовольствия. Мимика на лице виолончелиста определенно указывала на то, что наши музыкальные пристрастия кардинально отличались. Ему не просто не нравился подобный кранк, он его бесил даже теперь, когда именно этот жанр возвестил нам об относительной безопасности. Мы ведь оторвались! Это точно. Значит, мелодия жизни в данном случае звучала в рэпе. Но не хотел никого раздражать, поэтому, не сбавляя газ, стал искать на панели световой индикатор отключения звука. Тут я что-то переехал. Треск был небольшой. Низкопрофильная резина не пострадала.

— Елки, что это было? — не понял я.

— Собака, мы сбили собаку, — уверенно сообщила Марта.

— Жалко, — вздохнул я, но не остановился.

С самого утра батюшка Никифор, приходской священник православного храма, возвышающегося на холме практически идеальной округлости над городищем, готовился к таинству крещения младенца. Было много желающих совершить обряд на праздник Покрова Пресвятой Богородицы после утреннего молебна, поэтому служка бабка Анастасия записала всех по порядку, согласно очереди, раздала родителям инструкции и молитвенники и попросила не опаздывать. На каждого малыша час, не больше. Батюшка управится. И от сатаны отречет, и молитву верную прочитает, и в купель окунет.