Владимир Ераносян - Колорады

Урбана выкурили из номера вместе с женой городского головы. Он абсолютно не сопротивлялся, а Лусия никого особо не заинтересовала. Видимо, кроме мужа. Да и тот, пребывая в состоянии невесомости, уже измерял жизнь не постулатами семейных уз, а длиной пулеметной ленты…

Банда из двадцати человек, подогреваемая «святой целью вызволения пахана», противостояла целой группировке регулярной армии и нацгвардии, правда, рассеянной по всему городу и окрестностям. Слаженность действий этих разрозненных подразделений, невзирая на передышку, подаренную Минским протоколом после Иловайского котла, оставалась лишь мечтой, иными словами, нереализованным желанием квазилегитимного киевского правительства, захватившего власть путем переворота и пребывающего в явной агонии. И, конечно, идеализированным прожектом ЦРУ, так и оставшимся на мелованной бумаге с грифом Лэнгли. Поэтому в бой с налетчиками Партизана вступили только близлежащие посты.

Количественный перевес в начале боя проявлялся не так ощутимо. Первые тридцать минут велась обыкновенная перестрелка. С переменным успехом. Огнеметчики, гранатометчики, минометные расчеты и снайперы укров заняли позиции лишь спустя полчаса. Да и появиться отважились только под прикрытием танков.

За эти полчаса произошло много чего. Лишился жизни бывший районный прокурор. Царство ему небесное. Про мертвых или хорошо, или никак. Чиновник, поцеловав на удачу фотографию своей супруги, попытался спастись бегством. Зная дом как свои пять пальцев, он ринулся к подвалу. Но как только открыл дверь, был застрелен изнутри. Так раненый мистер Уайт недальновидно раскрыл свою позицию.

Партизан несколько замешкался в отеле, позволив братве утрамбовать кэш по карманам и рюкзакам. Собирая деньги, пацаны изредка поглядывали на полуобнаженную Лусию. Она плакала, прижавшись к стеночке, опасаясь больше шальной пули, чем мужского внимания. Экстремалов по части секса под шквальным огнем не нашлось, что лишний раз доказало приоритет инстинкта самосохранения над всеми другими, кроме одного — страсти легкой наживы.

— Залазь под покерный стол! — посоветовал женщине Партизан и был отчасти прав, ведь на улице назревала настоящая бойня с применением тяжелой техники. Лусия послушно перекочевала в более безопасное место, уютно устроившись под столом.

На городскую площадь уже стягивались танки. По крайней мере два раскрашенных по стандартам НАТО Т-84У с украинскими флагами уже расковыряли асфальт гусеницами. За танками рассредотачивалась пехота. Недоукомплектованный мотострелковый взвод, состоящий сплошь из призывников. С неопытным огнеметчиком и амбициозным снайпером в штате. Именно этих двоих взял на прицел городской голова. Он чувствовал себя, как в тире. В голове царил туман, но… ни в одном глазу. Перед тем как нажать на гашетку, он в предвкушении зрелища медленно накручивал свой ус.

Защищаться в «Парадизе» было бессмысленно. Банде грозило полное окружение. Партизан не планировал задерживаться в замкнутом пространстве обстреливаемой со всех сторон постройки. Поэтому он приказал засветить господина Урбана и одновременно зачистить помещение чулана, где предположительно прятался его главный обидчик, коим уголовник считал Уайта. Даже не потому, что тот пытался сделать из него бабл-боя нечистоплотного турнира, а потому, что видел в заокеанском госте истинного маньяка. Особенно после того, как во время карточного разговора Уайт проронил пару фраз о калеках и выразил свое мнение по поводу бесплатного образования. Партизан запомнил слова надменного янки о том, что тот сделает все, чтобы после победы ограничить государственные субсидии на медицину для безнадежных и уничтожить систему образования, которая десять лет учит зубрить ненужные формулы, заучивать неактуальные тексты и бояться учителей, а не сражаться против русских.

Так Партизан потерял еще двоих. Брошенная в подвал «эфка» разорвалась, не причинив Уайту значительного ущерба, если не считать царапин от стеклянных осколков и пролитого на свежую рану едкого рассола. Американец забаррикадировался в самом углу помещения. В пистолетной обойме больше не было патронов. Под рукой не было аптечки. Вместо жгута он туго наложил ремень и извлек из ножен штурмовой нож.

Из ямы выползли Малевич, музыкант и немного пришедший в себя десантник. Перебежками и без потерь они переместились в сторону дома. Хорошо, что не к сараю. Туда уже попала первая мина, разнеся его в клочья.