Валерий Поволяев - Лесные солдаты

– Вот и всё, – сказал он, – отстрелялись.

Продукты тоже здорово пошли на убыль – с каждым обедом трофейные «сидоры» становились всё легче и тощее, а пополнения провианта не было.

– Ну, Ломоносов, чего там тебе подсказывает твоё сверхчувствительное обоняние? – спросил лейтенант у маленького солдата.

Ломоносов ухватил пальцами нос-пуговку, отвёл его в одну сторону, потом в другую, проговорил виновато:

– Продукты в округе есть, товарищ лейтенант, только взять их невозможно.

Самое главное, им и немцы теперь не попадались – двигались немцы в стороне, по шоссе и большим трактом, в глубину лесов, в болота и песчаные лощины они не заглядывали, не до того им было, главное для них – захватить побольше пространства, закрепиться, чтобы не выковырнули, а разные огороды с дождевыми червями и сараями для лопат, да болота с зелёными бородатыми чертями – это потом, потом… Сейчас важно не потерять скорость натиска.

Лейтенант ощущал, что в нём рождается злость – какая-то опустошающая, вязкая, которая долго не проходит, возникнув один раз, она прочно сидит в человеке, сопровождает его во всех делах… Может, это, конечно, и не так, может, это со временем и исчезнет, но сейчас Чердынцев чувствовал, что все его поступки сопровождает именно это ощущение.

Свернуть бы голову тому, кто всё это затеял… Только вот кто это затеял? Гитлер? Риббентроп? Геббельс? Или кто-то из наших? Этого Чердынцев не знал. Хотя бы одним глазком заглянуть в свежую газету, он тогда бы сориентировался, понял, что происходит и что надо делать…

Но свежих газет не было, – вообще никаких газет не было, связи со своими тоже не было. Вот и плелись они с маленьким бойцом вслепую, не зная, что происходит, где наши и вообще, стоит ли Россия на этой земле или нет? И куда прут немцы? На Сморгонь? На Молодечно? Или целят на Москву?

– А верно говорят, что Наполеон книжки писал? – на одном из привалов спросил маленький солдат.

– И чего дался тебе этот Наполеон, Ломоносов? – лейтенант недобро сощурился. – И без Наполеона головной боли достаточно.

– Так интересно же!

– Говорят, что да, писал… Вроде бы даже у него роман есть. Только неудачный – мало кому он показался интересен…

– Всё равно приятно.

– Пустячок, а приятно. Но чаще он строчил приказы, распоряжения по армии, да любовные послания своим дамам.

– Он француз или еврей? А, товарищ лейтенант? – неожиданно спросил Ломоносов. Мастером он всё-таки был по всяким загогулистым вопросам. Вряд ли кому придёт такое в голову: Наполеон – и еврей!

– А какая разница, Ломоносов? Это что, для истории имеет значение?

– Не имеет, но интересно.

– Мне бы твои заботы, Ломоносов!

– Извиняйте, товарищ лейтенант, ежели что не так…

– Да всё так, – с досадою махнул рукой Чердынцев, – если б только всё ладилось.

– Может, мы напрасно бросили мотоциклетку, а?

– Решение было правильным, Ломоносов. Иначе б мы просто выдохлись, пока тащили мотоцикл. А если бы немцы встретились – мы, обессиленные, никакого сопротивления оказать не смогли бы… Так, вопрос этот даже не обсуждается.

– Понял, товарищ лейтенант. А у Наполеона баб много было?

– Много. В основном походных. Употреблял он их между сражениями, не снимая с себя ботфортов…

– Вот-вот, про это у нас в деревне тоже говорили.

– Подъём, Ломоносов! Пора двигаться дальше.

Маленький солдат нехотя поднялся с травы, на которой лежал, пробормотал, жалея самого себя:

– Ох, мама, роди меня обратно!

Вечером того же дня, уже в сумерках, они снова обнаружили на лесной дороге два разбитых автомобиля. Тупомордые, окрашенные в зеленовато-серый цвет – ни одной блестящей детали, всё тусклое, глазу задержаться не на чём, такой, собственно, и должна быть боевая техника, – с крестами на кабинах, они были подорваны гранатами.

Чердынцев, увидев подбитые грузовики, обрадовался несказанно, хлопнул ладонью о ладонь, будто болельщик на стадионе во время матча:

– Мы не одни кукуем на этой земле, Ломоносов! Есть ещё советские бойцы!

Маленький боец словно бы и не услышал лейтенанта, шумно фыркая, потянул носом:

– Я вот о чём думаю… А мы ничем тут не разживёмся?

– Вряд ли. Всё, что можно было взять, забрали те, кто превратил эти грузовики в горелое железо.

– Да, – шмыгнул носом маленький солдат, – едой тут действительно не пахнет. А вот бензинчик в баках есть. Эх, мотоцикл бы нам сюда!

– Мы же договорились, Ломоносов, о мотоцикле больше ни слова. Это приказ, – лейтенант передёрнул затвор автомата. – Подожди-ка, Ломоносов!