Николай Дмитриев - Желтый саквояж

Там силы оставили парня, но товарищи не бросили его, а чуть ли не волоком доставили на укромную квартиру, где как раз оказался Змий, приказавший вывезти Остапа за город. На недальнем хуторе парня осмотрел сельский лекарь и, не найдя ничего серьёзного, дал ему стакан самогона, после чего Остап крепко уснул, а проснувшись, узнал от возчика, что его везут домой.

Только теперь на казавшейся пустынной дороге парень мог спокойно прикидывать, как быть дальше, но внезапно его мысли были прерваны сопровождавшимся хлёсткими ударами кнута испуганным криком возчика:

— Вьё-ё, холера!

Лошади пошли вскачь, а Остап, сообразив, что у возчика есть причины так орать, превозмогая боль в боку, приподнялся на локте и выглянул через край бестарки. То, что он увидел, поразило парня. Прямо на них частью дорогой, а частью полем лавиной шли танки. Сколько их, понять было трудно, боевые машины скрывали тучи пыли, но по навалившемуся рёву многих моторов Остап понял, что танков не меньше сотни, и закричал возчику:

— В лес!.. В лес сворачивай!.. Туда не пойдут…

Мужик сразу потянул вожжи, бестарка, опасно накренившись, слетела с дороги и, подскочив пару раз на каком-то бугорке, прямиком понеслась к опушке. Ещё минута дикой тряски, и упряжка, с ходу влетев под деревья, остановилась.

И вдруг в небе появились немецкие самолёты. Сверху навалился пронзительный вой, и на дорогу, где неслись танки с красными звёздами, посыпались бомбы. Загрохотали взрывы, в клубах дыма и вспышках пламени вверх полетела земля, а когда неудачно сброшенная серия зацепила опушку, ударная волна опрокинула бестарку, и Остап, теряя сознание, кубарем покатился по траве.

Когда парень пришёл в себя и поднял голову, он не увидел рядом ни коней, ни бестарки, ни ездового, пропавших неизвестно куда. Бомбёжка, похоже, кончилась, но кругом ещё дымились воронки, валялись с корнем вывороченные деревья, и Остап понял, что он уцелел чудом.

На ватных ногах, цепляясь рукой за стволы, он кое-как вышел в поле и осмотрелся. Где-то далеко, за лесом, слышался гул моторов, оттуда же доносился гром пушечных выстрелов, а здесь, у дороги, было пусто, и лишь невдалеке догорал сброшенный взрывом бомбы на обочину советский танк.

Пытаясь разобрать, что происходит, Остап прислушался и вдруг уловил чётко слышимое звяканье сбруи. Решив, что это за ним возвращается пропавший возчик, парень обрадованно заковылял навстречу и вдруг остановился.

По дороге от леса и впрямь катилась повозка, но в ней было двое. Остап всё равно стал махать руками и, завидев его, ездоки остановили упряжку. С трудом держась на ногах, парень пошёл к ним и вдруг услышал удивлённое:

— Гайдамака!.. Ты?..

Остап внимательно присмотрелся и с изумлением понял, что в повозке сидит поручик Зенек, а рядом с ним не кто иной, как сам пан майор. Ездоки тоже удивились неожиданной встрече, и Зенек спросил:

— Пан студент, вы-то тут откуда?

— Ехал киньми [150] На лошадях. , до дому. А тут литаки…

— А-а… Ну садитесь, подвезём, — предложил майор, и Остап охотно ухватился за край повозки…

Приложив руку козырьком, поручик Зенек напряжённо вглядывался в открывшийся с пригорка вид. С того места, где остановилась упряжка, было хорошо видно, что над городом, шпили и крыши которого уже чётко обрисовались на горизонте, кружат немецкие самолёты, а над землёй поднимаются клубы дыма.

Прикинув на глаз, сколько там бомбардировщиков, Зенек обратился к сидевшему рядом Вепшу:

— Пан майор, их же там до чёрта налетело, думаю, стоит повременить.

— Согласен, — Вепш примотал вожжи к поручню и показал себе за спину. — А то, чего доброго, будет как с паном студентом.

Зенек повернулся и, глянув через спинку сиденья на лежавшего сзади Остапа, заметил:

— Вроде бы уснул… Разбудить?

— Не надо, — остановил его майор и спросил: — Как думаешь, он и вправду домой собрался?

— Не знаю, — Зенек пожал плечами. — Пока он не больно прыткий.

Оба собеседника замолчали. У Зенека было достаточно времени, чтобы рассказать Вепшу о дорожном приключении и совместной ночёвке в лесу, да и майор в разговоре не преминул помянуть, что знаком с паном студентом.

В том, что Остап связан с националистами, ни у Вепша, ни у Зенека сомнений не было, а случайная встреча на дороге требовала определиться, как быть с паном студентом дальше, и, само собой, вспомнив про жёлтый саквояж, Зенек уточнил:

— О саквояже напомнить?

— Да чего уж теперь напоминать, — вздохнул Вепш. — Наверное, теперь всё, с концами…