Михель Гавен - Крестоносцы

— Я хочу разрядить ситуацию, — сказал араб. Едва заметно улыбнувшись, теперь скорее устало, чем коварно, аль-Шаади повернулся и ушел.

— Что думаешь? — спросил Майк.

— Думаю, ему известно о передвижениях наших танков, и он хочет поскорее все это закончить, а потом разработать новый план, — ответила Джин. — Раз уж дело проиграно.

— Да, ты права, но все-таки лучше, чем теперь начать бойню, — согласился Майк. — Сдается мне, наши цели совпали, он хочет того же, чего и мы. Пока идет диалог, войны не будет. Это главное.

— Так и есть.

— Сэр, связь пропала, — доложил, подбежав, Ромео. — Низкая облачность, поэтому спутник закрыт.

— Плоховато. — Майк поморщился. — Будем надеяться, сейчас восстановят на запасном канале.

Из утреннего тумана, точно привидение, снова появился аль-Шаади в развевающихся белых одеждах. Позади него шло еще несколько человек. Судя по закрытым лицам, американцы видели перед собой боевиков. Воинственный настрой исламистов читался в их облике. Джин повернулась. Тут же Ромео и Старк подошли к капитану, подняв карабины в боевое положение.

— Они требуют пустить их на базу, — сообщил аль-Шаади, указывая на своих спутников.

«Чтобы там все взорвать», — вертелось на языке у Джин, но ничего подобного вымолвить она не могла. Такое выражение могло само послужить «взрывчаткой» — любая насмешка на Востоке очень опасна, тем более в столь накаленной обстановке. Юмор у арабов выполнял отличную от европейской и американской культур роль. Всех военнослужащих предупреждали об этом на специальных занятиях, не говоря уже о Джин, сотрудничавшей с ЦРУ. Потому она покорно перевела все слова аль-Шаади и молча смотрела на него, ожидая дальнейших действий.

— Пройти на базу невозможно, — спокойно ответил Майк. — Мы уже говорили. База — территория США. Вы хотите, чтобы мы вот так просто впустили вас на территорию своей страны?

— Эти люди готовы на компромисс, — продолжал аль-Шаади. — Они согласны пустить меня одного на базу, а самим остаться на контрольно-пропускном пункте. Они беспрекословно мне доверяют. Я не хочу бойни. Я хочу успокоить всех.

— Вы говорите о невозможных вещах, — твердо ответил Майк. — На территорию США вход закрыт.

Его высказывание показалось Джин многозначительным. На мгновение перед ее внутренним взором промелькнули картины окутанных дымом башен в Нью-Йорке и вырывающиеся языки оранжевого пламени. Она словно воочию увидела, как у нее на глазах человек в белой рубашке прыгает вниз со сто первого этажа, и хочется бежать вперед, попытаться поймать его, удержать, но это невозможно, ведь к башням даже нельзя приблизиться. Сердце сдавливает отчаяние от собственного бессилия и слабости. Ей кажется, она видит его лицо, искаженное гримасой смертельной решимости и страха. Джин слышит в трубке исчезающий голос Криса и его прощальные слова, а также шум падающих бетонных конструкций. Она снова и снова ставит капельницы пожарным, получившим тогда ожоги и задыхающимся от страшного рака легких теперь, спустя годы после трагедии. Непроизвольно рука Джин сжала карабин.

— Джин, — почувствовав ее напряжение, Майк взял молодую женщину за руку, — не надо. Они все понимают.

Белый араб внимательно посмотрел на нее, потом — на Старка и Ромео. Потом снова взглянул на капитана. Люди в платках и повязках также молча стояли за его спиной. Они сжимали свое оружие. Джин, Ромео и Старк — свое. Рука Майка легла на расстегнутую кобуру с «береттой». Пауза, казалось, тянулась вечность. Они смотрели друг на друга, и между ними в этом молчаливом противостоянии полыхали и рушились башни Всемирного торгового центра, погибали люди на улицах иракских городов. У каждого своя правда и своя боль, но снова проливать кровь, похоже, никто не хотел.

— Хорошо, я верю вам, молодой капитан. — Аль-Шаади склонил голову. — Я верю, вы исполняете свой долг и не хотите зла моему народу. Мы возвращаемся.

Он снова посмотрел на Джин.

— Очень храбрая женщина, — сказал араб.

— У нее 11 сентября в Нью-Йорке погиб в одной из башен брат, — ответил Майк.

— У меня погибли все родственники, — ответил аль-Шаади, — когда ваши самолеты разбомбили наш дом в Багдаде.

— Мы можем бесконечно предъявлять счета друг к другу, — Майк кивнул, — но надо позаботиться о будущем. Будущие поколения должны жить в мире, а люди — не погибать. Тогда наши матери и жены забудут о слезах.

— Ты прав, молодой офицер. Мы уходим.

Аль-Шаади повернулся к своим соратникам и что-то быстро сказал им по-арабски. Они молча направились к толпе. Аль-Шаади шел за ними. Ветер развевал его одежды. Несколько раз он повернулся, глядя на Джин. Она стояла рядом с Майком, сжимая карабин в руке. Потом опустила оружие, сняла бронешлем с головы. Длинные темные волосы рассыпались по плечам. Араб остановился, пристально глядя на молодую женщину. Она скрутила волосы в узел на затылке и снова надела шлем на голову. Араб поравнялся со своими. К нему подошли еще несколько человек. Они что-то бурно обсуждали.