Игорь Никулин - День Независимости. Часть 1

— Хорошо… — привалился к стене Мишка. — Девку бы сюда.

— Обойдешься, — сказал Журавлев. — Миша… ты бы шел, подышал с часик свежим воздухом.

— Вот еще!

Мишкин взгляд замер на окне, за которым почти стемнело.

— Давай. И без лишнего трепота.

Козырев дернулся.

— Из доверия вышел?!

Не получив ответа, натянул куртку и вышел, от души хлопнув дверью.

«Сволочь! — обозлясь, подумал он о Журавлеве. — Строит из себя командира. Бросить все и мотануть отсюда… Как тогда запоете?»

В конце коридора копошился ключом в замочной скважине старик в парадной офицерской форме с золотыми погонами полковника. Замок не поддавался, ветеран досадливо кряхтел, и лицо его раскраснелось.

— Молодой человек, — увидев приближающегося Козырева, взмолился он. — Помогите. Заело…

Мишка хотел послать его и пройти мимо. Но где-то в глубине души шевельнулась жалость к старому человеку и, почти вырвав из его рук злополучный ключ, он подступился к двери.

— Сегодня только заехал. — Оправдывался отставной полковник. — Открывала мне горничная, а я не могу. Сноровка нужна, замок какой-то хитрый.

— Он не хитрый, — пробурчал в ответ Мишка, тщетно пытаясь провернуть ключ. — Он сломанный. Я что-нибудь придумаю, а вам завтра надо вызывать слесаря.

Замок был старый, английский, и именно эта модель, недоступная сейчас родному ключу, открывалась простым проверенным способом.

— У вас монета есть? — спросил он ветерана.

— Монета? — Тот пошарил по карманам. — Кажется… Вот, держите.

Просовывая монету глубже в щель скважины, Мишка случайно обратил внимание на мужчину, шедшего по коридору к их номеру.

«Торгаш», — он сразу узнал идущего, хотя и видел всего раз, и то недолго, в дверях офиса, когда Дадаев провожал до порога Семена.

В руке коммерсант нес кейс… …Замок щелкнул, и дверь поддалась вперед.

— Вот и все, — Мишка вернул деду рублевую монету. — Не забудьте про слесаря.

— Спасибо вам. Может, зайдете? Чайку?

— Как нибудь в другой раз.

Козырев направился к лифту, боковым зрением отследив, что Дадаев вошел в их комнату.

«Что Журавлев задумал? — терзала его мысль. — Дважды я мог состыковаться с чеченом, и дважды он делал все, чтобы этого избежать. Зачем?..»

В душе нарастала непонятная тревога. События разворачивались явно не в его пользу.

— А, Умар… Проходи.

— Некогда! — с порога отказался Дадаев. — Я принес то… что вы просили.

Масляные, хмельные глаза Журавлева уткнулись в кейс.

— Хорошо. Дай сюда.

Забрав дипломат, открыл никелированные замки и, откинув крышку, вытащил продолговатый желтый брусок.

— Вроде нормально, — он зачем-то мизинцем проверил гнездо под детонатор.

Перегрузив тротиловые шашки на кровать, рядом бросил свернутые в жгут электродетонаторы.

— Сколько с меня? — возвращая кейс, спросил Дадаева.

— Пустяк. Ничего… И в то же время много: оставьте меня в покое. Я устал бояться. Что будет с семьей, если со мной что-нибудь случится?

— Да… — покачав стриженой головой, произнес Семен. — Ты не похож на тех чеченов, с которыми я воевал… А может ты и не чечен, или попросту обабился, привык к тихой жизни?

Умар вспыхнул и стиснул кулаки.

Журавлев пьяно хохотнул:

— Не любишь критику?.. Выпей со мной. Ну!

Сталь в его голосе заставила терзающегося Дадаева взяться стакан. Глотнув пойло, обтер мокрые губы ладонью.

— Живи! — Великодушно разрешил Журавлев. — Больше тебя не побеспокоят. Послезавтра нас и след простынет. Забудешь, как ночной кошмар. А теперь ступай. Иди, иди…

Никто в жизни не смел так унизить Умара, по существу выставив за дверь. Но взбрыкнуть он и не думал. Он хотел одного: скорее убраться из гостиницы и никогда более не видеть этих людей.

Бомбу собирал Олесь.

Разложив на прибранном столе бруски тротила, скотч, рубленые гвозди, битое стекло и детонаторы, он морально настраивался на работу. Так же, наверное, внутренне настраивается хирург перед сложной операцией.

Природа наделила его чувствительными пальцами; малейшая неточность в движениях способна привести к непоправимому. Но пока ошибок удалось избежать.

Он собирал примитивный, и в тоже время обладающей большой убойной силой заряд. А сколько таких прошло через его руки…

Олесь закладывал фугасы на дорогах, и на них подрывались российские грузовики и бронемашины. Изощрялся на минах-ловушках, мог нашпиговать обычную видеокассету взрывчатой смесью, и та срабатывала при включении в магнитофон, убивая всех находившихся рядом.