Игорь Никулин - День Независимости. Часть 1

Динамик молчал. Скрытый дверью охранник переваривал услышанное.

— К сожалению, ничем не можем помочь, — заговорил, наконец, он. — Салон временно не работает. Приносим свои извинения, если причинили неудобства.

Журавлев нажал кнопку переговорного устройства:

— Мне нужен Умар Дадаев.

За дверью новое замешательство.

— Так вы к Умару Турпаловичу? По какому вопросу?

— Я к Умару Турпаловичу, — съязвил Журавлев. — Юноша, открывай, не тяни резину.

В компетенцию «юноши» не входило принятие сложных решений, и пауза затягивалась.

Клацнул электрический замок, и железная дверь открылась.

Перед Журавлевым стоял накачанный детина в белой рубашке, туго обтянувшей рельефную мускулатуру. На белом фоне контрастно выделялась кобура, из которой торчала рукоять пистолета.

Охранник выжидательно смотрел на него из-под солнцезащитных очков.

«Для чего они в помещении? — подумалось Журавлеву. — Чтобы круче казаться, или свет ламп глаз режет?»

— Так по какому вы вопросу?

Не удосужив его ответом, Журавлев прошел в коридор.

— Веди к хозяину. Мы от его родственников.

Сохраняя лицо, охранник оценивающе оглядел его, примеривая, имеется ли у наглеца оружие. Но, не заметив ничего подозрительного, повернулся широкой спиной и вразвалочку пошел по коридору.

В приемной, где негромко наигрывал музыкальный центр, смазливая секретарша подравнивала пилочкой ногти. На кожаном диване, развалился, листая журнал, второй охранник.

— Кто это, Вадим? — поднялась девица, выставив на всеобщее обозрение стройные длинные ноги и вызывающе короткую юбку.

— Говорит, к шефу, — ответил секьюрити и вошел в кабинет.

Что он объяснял хозяину, Журавлев не слышал, но когда дверь распахнулась, в ней появился смуглый мужчина лет сорока в черном костюме.

— Откуда вы? — с недоверием спросил он Семена.

— С исторической родины. Аслан передает горячий привет… Надо пообщаться наедине.

Дадаев выглядел равнодушным.

— Я не знаю никакого Аслана. У меня нет родственника с таким именем… Вадим, кажется, ребята ошиблись адресом. Надо проводить.

Он отступил в кабинет, и в приемную ступил квадратный охранник.

— На твоем месте, Умар, я бы не принимал необдуманных решений…

Речь Журавлева текла медленно и надменно. Он не шестерка, которую можно вытолкать взашей.

— Не дело, Умар, забывать родню… С этими словами он сунул руку в куртку.

Телохранитель вырвал из кобуры пистолет и взвел затвор, целясь в Журавлева.

— Мальчик… — улыбнулся Семен. — Тебя родители не учили вежливому обращению с гостями? Или преподать урок хороших манер?

— Да я… — выдохнул побагровевший мордоворот.

Журавлев достал из кармана листок и, обойдя его, отдал Дадаеву.

— Прочти. И поменяй «быков». Толку-то с них…

Дадаев смолчал и развернул лист. На лбу крупными каплями проступил пот. Достав носовой платок, он порывистыми движениями промокнул испарину.

— Проходите, — надломленно пригласил он.

— Лишних убери, — распорядился Семен, имея в виду охрану и опешившую от изумления секретаршу. — Только ты и я.

Бизнесмен с поспешной услужливостью согласился:

— Да… да… Идите. Обеденный перерыв.

Сидевший на диване амбал поднялся:

— Босс. Скажите слово, и я вышвырну их на улицу.

— Идите…

— Умар Турпалович… Дадаев повысил голос:

— Идите, я сказал! Что непонятно?!

Телохранители враскачку покинули помещение.

Секретарь, точно требование шефа ее не касалось, оставалась за столом.

— Лена!

Она приподнялась. Карие, искусно подведенные тушью глаза потемнели. Губы прыгали от обиды.

— Я вам кофе принесу.

— Во-он! — взорвался Дадаев.

Вздрогнув, как от удара хлыстом, она выбежала в коридор.

Чеченец безвольно осел в кресло, вытряхнул из пачки сигарету. Руки его заметно дрожали.

Бесшумно работал кондиционер, на столе колыхалась записка, испещренная арабской вязью.

— Что вам нужно? — глубоко затянувшись, спросил он.

— Помощь…

— Я и так помогал. Делал все, что было в моих силах… Даже больше. Сколько денег отдал на борьбу… Журавлев молчал, с презрением глядя на перетрусившего коммерсанта.

— … ребят раненых в санатории, на лечение за границу отправлял. Сколько денег дал. Поймите, у меня бизнес, положение…

— Никто твой бизнес не рушит. Торгуешь тачками, торгуй на здоровье. И бабки твои не нужны… пока. Или ты решил откупиться?.. А почему ты здесь, в России, когда твои единоверцы дерутся за независимость, а не на родине с автоматом? Почему за тебя должен умирать я или чечены, у которых нет ни твоего бизнеса, ни положения?..