Иван Падерин - Когда цветут камни

Это бред пьяного. Трезвый немец не станет унижаться перед этими дикарями».

Шульц опрометью выбежал из приемной Геббельса и тут же опять наткнулся на Вернера, этого наглеца с холодной кровью. Да, Вернер сейчас, кажется, единственный в опустевшем подземелье немец, сохранивший самообладание. Он спокойно прохаживается по коридору, заглядывая во все двери. Кого он ищет?

— Идем со мной.

— Куда? — спросил Шульц.

— Идем, — властно приказал Вернер и, взяв Шульца за руку, повлек за собой.

Кабинет Гитлера. Часы остановлены. Стрелки показывают одиннадцать часов тридцать пять минут. Дня или ночи?

— О святой и великий фюрер! Зачем ты ушел от нас? — прошептал Шульц, входя в тускло освещенную спальню Гитлера. В открытом шкафу белело подвенечное платье Евы Браун.

В час свадьбы Гитлер дал Еве шоколадную конфету с отравленной начинкой. Вскоре ее труп был сожжен на его глазах. А сейчас и бездыханный Гитлер лежит на ковре. Открытый рот забит черной, как гудрон, кровью. В левом виске — пробоина. Трудно сказать, сам ли он застрелился, или ему помог Геббельс, который в последние часы проявлял бешеную энергию. Или в этом замешан и Борман, спешно и тайно покинувший подземелье? Вероятно, боялся мести за смерть Гитлера.

— Шевелись! — поторопил Вернер повара, в руках которого был клубок парашютных строп.

Вернер торопил повара, боясь, как бы Шульц не ушел от них. Наконец клубок был распутан. Втроем они завернули труп Гитлера в ковер и перевязали стропами.

То ли труп был тяжел, то ли ковер, но, пока они вытаскивали его через черный ход на площадку, внутри двора имперской канцелярии, у Шульца заныла поясница.

Смеркалось.

— Дальше не понесу, не могу, — решительно отказался Шульц.

— Дальше и некуда, — сказал Вернер, как бы подчеркивая, что территория гитлеровской Германии теперь ограничена вот этими стенами.

Пришел подполковник Кемпка, личный шофер Гитлера. Он выплеснул из канистры бензин, отошел к стенке, поджег пропитанную бензином перчатку и бросил ее на ковер. Ковер вспыхнул ярким огнем. Вернер и Шульц отбежали в темный угол.

— Огонь слабый, сейчас погаснет, — сказал подбежавший к ним повар.

Шульц знал этого повара давно, но еще ни разу не слышал его голоса. Повар был суров, как чугун, и молчалив, как рыба, а сегодня вдруг заговорил, и голос у него оказался женским:

— Огонь скоро погаснет…

Это насторожило Вернера. Однако костер горел довольно ярко. На освещенной его пламенем площадке показались две фигуры с белыми флагами. «Парламентеры от Фриче, — догадался Шульц. — Почему они вышли через тайный ход? А-а, боятся верных рыцарей Гитлера». Но вот свет костра, в котором горел Гитлер, озарил парламентеров, и они поторопились скрыться в темноте. «Нет, это оседает пламя», — думал Шульц. И вдруг тлеющий красным огнем ковер развернулся, и Шульцу померещилось, что Гитлер поднимается с ковра.

— Тихо, тихо, это стропы перегорели, — проговорил повар.

— Где достать еще бензина? — спросил Вернер.

— Сейчас вылью последние капли. Много пошло на Еву Браун, — пожаловался Кемпка.

«Вот как разговорился», — отметил про себя не на шутку перепуганный Шульц.

Костер снова вспыхнул и снова быстро погас.

— Не горит…

И в эту минуту Шульц окончательно уверовал в святость Гитлера. «Да, он святой человек. Смерть отступила перед ним в тот роковой час, когда взорвалась бомба, подложенная под его стол заговорщиками. Готовилось еще одно покушение: в самолете, на котором Гитлер собирался лететь в Мюнхен, была запрятана под сиденьем мина замедленного действия. Гитлер уже шел к этому самолету и вдруг повернул обратно, будто святой дух подсказал ему об опасности. Наконец, Гитлеру угрожала верная смерть от американских бомб. Сам бог охранял его. Вот почему его тело не подвластно огню. Он все слышит и все видит. Надо уходить…»

— Куда? — остановил его Вернер, схватив за руку. — Фюрер не простит тебе дезертирства. Он завещал…

— Что же делать? — уже не скрывая своего страха, спросил Шульц.

— Надо сжечь, — ответил Вернер. Зная, что Шульц верит в святость Гитлера, он добавил: — Тем, кто исполнит это, бог отпустит все грехи, и наш фюрер с того света будет руководить поступками своих верных сторонников. Не будем терять времени. Скоро ворвутся русские…

Во дворе была глубокая яма с бетонированными стенками. За последние дни в этой яме сожгли много бумаг. Над ней высилась черная куча бумажного пепла. Вернер, Шульц и повар сбросили в яму полуобгоревший труп Гитлера, и он бесследно утонул в пепле. Потрясенный Шульц попятился к тайному ходу в подземелье.