Евгений Жидилов - Мы отстаивали Севастополь

Затаив дыхание слушают краснофлотцы. Какие люди сражались здесь! Адмиралы Нахимов и Корнилов, до последнего вздоха руководившие войсками и личным бесстрашием воодушевлявшие матросов и солдат на подвиги!.. Матрос Петр Кошка, искуснейший разведчик и охотник за «языками»!.. Матрос Игнатий Шевченко, который в бою заслонил собой лейтенанта Бирюлева и ценой собственной жизни спас любимого командира!.. Рядовой Тобольского полка Андрей Самсонов, получивший во время вылазки во вражеский стан девятнадцать ран и все же продолжавший драться, прикрывая отход товарищей!.. Унтер-офицеры Игнатьев и Барабашев, спасшие полковое знамя. Их тысячи — известных и безвестных. Имя им — народ русский. Здесь были воинами все, даже женщины и дети. Не случайно в числе награжденных медалью «За храбрость» оказались сыновья матросов двенадцатилетний Максим Рыбальченко и десятилетний Николай Пищенко.

Жадно ловят краснофлотцы каждое слово экскурсоводов. Я смотрю на торжественно-строгие лица моряков и верю: не дрогнут такие, не посрамят традиций города русской славы.

Ехлаков тепло проводил сотрудников музея, просил приезжать чаще:

— Громадную помощь вы нам оказываете.

Уехали экскурсоводы, он на меня повел атаку:

— Ну, я проморгал, потому что новичок в этих краях. А ты-то полжизни тут прожил. Почему раньше не догадались [26] вы с Ищенко толково рассказать матросам, по какой славной земле они ходят? Надо всех наших агитаторов поднять: пусть неустанно напоминают бойцам историю Севастополя, историю города, который им доверено отстаивать.

Вечером мы с Ехлаковым присутствуем на комсомольском собрании в одной из рот. Обсуждается проступок четырех краснофлотцев, которые без разрешения командира отлучились в соседнюю деревню. Собрание проходит на лужайке возле окопов. Матросы сидят на траве. Только «именинники» стоят понурив головы. Им крепко достается. Каждый выступающий так отчитывает провинившихся, что те сквозь землю готовы провалиться.

— Мы только что слушали про геройство русских матросов-севастопольцев, — с жаром говорит секретарь комсомольской организации старшина 1-й статьи Степанов. — Честное слово, у меня сердце замирает, когда я подумаю, какая честь нам оказана — сражаться на этой священной земле. И вдруг среди нас находятся люди, которые плюют на свой долг советского воина, не признают дисциплину. Что прячете глаза? Совестно? А нам за вас стыдно. Вы имя севастопольца позорите. Как мы сможем положиться на вас в бою?

Темнеет уже. А моряки все выступают и выступают, и в каждом слове — упрек и обида. Наконец поступает предложение дать слово провинившимся. Они молча переглядываются: кому начать первому.

Медленно шагнул вперед Георгий Иванов — худенький низкорослый матрос. Мальчишка да и только. Он говорит от имени всей четверки:

— Мы очень виноваты, товарищи. — Губы его дрожат. В руках он мнет свою бескозырку. — Но мы обещаем, что никогда больше такого не будет.

Он замолкает, не в силах подобрать слова. Жалко парня. Знаю я и его, и остальных троих. Неплохие ребята, но молодежь зеленая. И набедокурили-то по неопытности.

— Хорошо, — обращаюсь я к собранию. — Поверим им. Посмотрим, как они свое слово сдержат.

По пути в штаб комиссар возбужденно говорит мне:

— Видел, командир, как много стали вкладывать матросы в слово «Севастополь»? На пользу экскурсия пошла! [27]

Наши позиции осматривает генерал Петр Алексеевич Моргунов, командующий береговой обороной флота. Он проверяет каждую огневую точку, каждую траншею. Выглянув из-за бруствера, берет у ближайшего краснофлотца винтовку, целится, прикидывая, хорошо ли простреливается местность. Спрашивает у бойца расстояние по того или другого ориентира. И только убедившись, что все как следует, приказывает сопровождающему его военинженеру 2 ранга И. А. Лебедю занести укрепление на карту.

В общем генерал остается доволен. И тут же дает новое задание — возвести еще более основательные сооружения. А сроки устанавливает непомерно сжатые. Я пытаюсь доказать, что сил у нас не хватит. Моргунов к Лебедю:

— Иван Алексеевич, сколько времени нужно на оборудование стрелкового окопа полного профиля на отделение вот здесь, с ходом сообщения на тот куст?

— Надо спросить полковника Жидилова, — уклоняется инженер от ответа. — Ведь его люди будут работать.

Быстро подсчитываю в уме, оценивая грунт и сообразуясь с установленными нормами. Отвечаю:

— Двенадцать часов.