Владимир Коваленко - Крылья Севастополя

Произошло это 25 июля 1941 года. Рано утром посты ПВО заметили над морем вражеский самолет, идущий курсом на Севастополь. Тотчас с Качинского аэродрома поднялась дежурная пара МиГ-3 32-го авиаполка и устремилась навстречу врагу. Это были командир звена Евграф Рыжов и летчик лейтенант Петр Телегин.

Быстро набрали 7000 метров. Далеко позади остались крымские берега, впереди простиралась синяя гладь моря. Дошли до заданной точки и через несколько секунд увидели [71] «Хейнкель-111», идущий немного выше. Обходя врага с набором высоты, Рыжов вдруг услышал голос Телегина:

- Командир! Сильный перегрев мотора, тряска, иду на вынужденную!

Внизу была Евпатория, до нее - рукой подать.

- Садись в Евпатории.

- Понял. Выполняю.

Оставшись один, Рыжов заметил, что разведчик отклоняется, уходит в море, и с ходу атаковал его. «Хейнкель» ударил в ответ сразу из нескольких огневых точек. Тогда Рыжов резким разворотом ушел вниз, зашел с задней полусферы. Разведчик яростно огрызался: пули пробили фонарь кабины «мига», повредили насос водяного охлаждения. Летчика внезапно обдало струей кипящей воды. Она все больше прибывала в кабину, обжигала ноги, пар нестерпимо жег лицо. Но Рыжов не выходил из боя. Боялся только одного: откажет мотор - тогда фашист уйдет.

После очередной атаки задымил левый мотор «хейнкеля». Еще заход… Рыжов поймал самолет в сетку прицела, нажал гашетку - пулемет молчал. А враг уходил. И тогда Евграф пошел на таран: отжал до упора сектор газа, истребитель рванулся вперед и через мгновенье рубанул лопастями винта по хвосту «хейнкеля». От резкого толчка Рыжов ударился головой о приборную доску и потерял сознание. Сколько длилось забытье - не знал. Когда очнулся, первое, что увидел - стремительно вращающуюся поверхность воды. Догадался: самолет падает по крутой спирали. Глянул на высотомер: стрелка уже проскочила единицу - осталось меньше тысячи метров. Мотор заглох, неподвижно застыл изуродованный винт. В зловещей тишине тяжелый истребитель быстро терял высоту…

При ударе о поверхность воды Рыжова выбросило из кабины, но спас автоматически надувшийся жилет. Соленая вода огнем обожгла рану на голове, свело болью ошпаренные ноги…

На аэродроме с тревогой ждали возвращения «мига». Лишь вечером позвонили с береговых постов: наш истребитель таранил вражеского разведчика, оба самолета упали в море. Надежды на спасение Рыжова не было.

Но он не погиб. На четвертый день сообщили, что сторожевой катер подобрал летчика, который был до такой степени слаб, что не мог даже отвечать на вопросы. Его отправили в Одессу, в госпиталь.

Не успел еще Евграф залечить свои ожоги, пришло известие: в один день два летчика-черноморца, два [72] закадычных друга - Борис Черевко и Владимир Грек повторили его подвиг. Борис Черевко в этом бою погиб.

Много лет спустя мне довелось побывать в поселке Кача, где раньше размещалось знаменитое Качинское училище летчиков-истребителей и откуда уходили в бой наши самолеты в первые месяцы войны. В поселке разбит красивый Парк героев - в честь летчиков, сражавшихся в годы Великой Отечественной. В центре взметнулся в небо высокий обелиск, на мраморной плите золотом горят имена шестнадцати летчиков-черноморцев, применивших в годы войны грозное оружие - воздушный таран. Первым в этом почетном списке стоит имя Евграфа Михайловича Рыжова, вторым - Бориса Григорьевича Черевко. У подножия обелиска всегда свежие цветы.

Наши летчики не уступали неба врагу. Били его днем и ночью, уничтожали бомбами, пулеметным огнем, пушками, реактивными снарядами, на земле, били в воздухе, если нужно, то и неотразимым таранным ударом.

12 ноября 1941 года настал час Якова Иванова.

В тот день фашистская авиация неоднократно предпринимала массированные налеты на город. В 16 часов поступила очередная команда на вылет: около сорока Ю-88 и Хе-111 шли курсом на Севастополь. Пара за парой истребители поднялись в воздух. За облаками еще не было видно врага, ориентировались по заданным квадрату и высоте. Вот пелена облаков осталась внизу, над головой вспыхнуло яркое солнце. И сразу же Иванов заметил группу Хе-111. Два «мига», сделав разворот, пошли в решительную атаку. Фашисты остервенело отстреливались, но Иванов спокойно посылал очередь за очередью. Один «хейнкель» задымил и, войдя в пике, врезался о морскую гладь. Остальные поломали строй, разбрелись поодиночке, но курса придерживались. Иванов заметил «хейнкель», отставший от основной группы, и не раздумывая кинулся в лобовую атаку. Машины стремительно сближались. Открыл огонь штурман «хейнкеля», нажал гашетку Иванов… И враг не выдержал: пробил облачность, начал уходить.