Михаил Булавин - Боевой 19-й

В ушах звон. Кажется, он прибил ее к кровати, как град прибивает траву. Пороховой дым першит в горле. Бахчин вышел.

В комнате могильная тишина. Где-то далеко-далеко играет музыка, вздрагивает потолок. Шарканье ног доносится, как царапанье спички по обоям. Еще дальше раздаются отдельные короткие выстрелы, звук их походит на треск лучины.

К Наде медленно возвращается сознание.

— Пи-ить!

Что-то тяжелое, как каменная плита, придавило ее к земле. Надя делает усилие, чтобы сбросить с себя каменное одеяло. Сознание на секунду покидает ее и возвращается вновь. Она силится вспомнить, где она, что с ней, и опять погружается в- забытье. Какой-то серый шарик вертится перед нею быстро-быстро, разрастаясь до гигантских размеров, и вдруг беззвучно рассыпается в пыль. Шарик появляется вновь, вертится, и она никак не может избавиться от него. Так продолжается долго. Потом ее обнимает страх. Выстрелы, короткие вспышки огня.,. что-то обжигает.

И странно, она не страшится ранений, смерти. Она боится звука выстрелов, они страшны и повторяются до бесконечности.

— Не надо стрелять... — шепчет Надя, делает новое усилие и, рухнув на пол, освобождается от тяжести и бредового забытья. Во рту солено. Надя ворочает языком и выплевывает куски спекшейся крови. Присохшая к ранам сорочка при малейшем движении причиняет жестокую боль. Надя ползет к выходу. Вот Надя в коридоре, натыкается на лестницу, ведущую на чердак, и мысль, как солнце, озаряет ее.

«Спастись!.. Уйти во что бы то ни стало...»

Эта мысль охватывает все ее существо. Руки приобретают кошачью цепкость. В голове созревает мгновенный план бегства. Он настолько четок и ясен, как будто бы Надя собирается повторить знакомый путь. Цепляясь руками за ступеньки, отталкиваясь ногами, она взбирается на чердак, по едва различимой полоске света определяет направление к слуховому окну, хватается за брусья, поддерживающие стропила, и подтягивает тело. В левой руке появляется тупая боль. Перевалившись на правый бок, поминутно отдыхая, Надя достигает окна. Свежий воздух опьянил ее.

Опасность слишком велика. Опасность впереди, но Наде кажется, что самое страшное осталось там, в той темной комнате.

Она — на краю кры'щи. Над ней склоняются ветви яблони. Хоть бы одно яблоко... Это придаст ей силы. Но яблоки далеко, их даже не видно. Надя рвет листья, сует их в рот и... содрогается. Пуля прошла через щеку и выбила зубы.

На ощупь, она находит лестницу в сад и сползает вниз.

.. .Где, когда она видела такое дивное вечернее небо с бледным серпом луны!.. Оно торжественно, величаво и спокойно.

Надя ползет к воротам. Они закрыты, но под .ними брешь. Надя устремляется туда, застревает. С улицы могут увидеть. Вдруг раздаются шаги. С лихорадочной торопливостью Надя делает попытку пролезть дальне, и наконец цель достигнута. Она по ту сторону ворот.

Платье изорвано и еще один ушиб, но спасение близко. Она добирается до канавы, разделяющей мостовую и тротуар, и со стоном скатывается вниз.

Но что же дальше?.. Где же спасение? .. Надя закрывает глаза. Слезы обиды и беспомощности заливают лицо. И она продолжает путь по дну глубокой канавы. На груди сорочка намокла и кровь каплет на землю. Одеревенела нога, и Надя тащит ее, как привязанное полено. Канава прерывается деревянным мостком, под который проползти нельзя. Последние силы покидают девушку, она готова уснуть здесь, но при мысли, что завтра ее пристрелят, Надя напрягает остатки сил,- переползает к первому попавшемуся домику, забирается в коридор.

В .доме нудно бренчит гитара.

Надю охватывает жар, болит голова, спеклись губы. Она сейчас постучится в квартиру и попросит пить. Могут выдать! Пусть выдают, только не отказали бы в воде. Но нет больше сил. Она отдохнет немного и пойдет... обязательно пойдет... пойдет... во-ои к тому озеру, что широко раскинулось перед ней. Оно, как огромное блюдо, до краев наполнено сверкающей влагой... И дивно!.. Это на самом деле блюдо. Надя подносит его к губам, пьет, пьет и не напьется. А вдали опять озеро. Надя почерпнет еще и еще, и будет пить, пить... Но за озером пламенеет закат. Озеро краснеет и вспыхивает. Пылающие волны гремят и бушуют... «Жарко», — стонет Надя, теряя сознание.

Озеро остывает, меркнет и становится синим, как сталь, студеным, как лед, и звенит, звенит...