Николай Дмитриев - Под тремя башнями

И тут откуда-то сзади послышался голос Мирека.

— Хлопцы, скорей ко мне!

Мирек ковырялся в невысокой нише, которую, уткнувшись в завал, они впопыхах не заметили. В глаза она не бросалась. Пока хлопцы присматривались, Мирек, присев на корточки, успел освободить две ступеньки. Без лишних слов Сашка сел рядом и начал передавать Ярке вытащенные из завала обломки. Так, попеременно меняясь, они очищали одну ступеньку за другой и опускались всё ниже. Наконец, Сашка нажал ногой, и остатки свода с шумом ссыпались в сторону, освободив проход.

— Що там, тайник? — Ярко, предусмотрительно державшийся сзади, поспешно втиснулся между Миреком и Сашкой.

— Не, лестница… — Сашка торопливо убирал из провала последние, мешавшие ему кирпичи. — В подземелье!

И нимало не заботясь о том, что висящие на честном слове остатки свода могут рухнуть им на головы, хлопцы бесстрашно полезли вниз по крутым кирпичным ступенькам. Спуск казался бесконечным. Ступени вели всё ниже и ниже, а луч фонаря, направленный вперёд, высвечивал только стену, лестница плавно заворачивала вправо. Наконец, спуск кончился, и хлопцы очутились в ровном и сухом коридоре.

— Эх, компас надо было взять, — не выдержал Мирек.

— Ладно, обойдёмся! — преувеличенно бодро отозвался Сашка.

Самому себе Сашка не врал. Конечно, Мирек прав, компасом следовало запастись, а так в темноте подземелья они явно теряли ориентировку. Впрочем, всерьёз это Сашку не беспокоило, пока ход, не разветвляясь, вёл дальше, в компасе нужды не было.

Пройдя по ходу довольно далеко, ребята опять натолкнулись на очередное препятствие. Какая-то неведомая сила выдавила боковую стену, и беспорядочное нагромождение кирпичей вперемежку с песком и сухой глиной преградило путь.

Сгрудившись перед завалом, хлопцы посовещались. При внимательном рассмотрении оказалось, что вспученная стена закрыла проход не полностью. В самом верху, как раз там, где смыкался стрельчатый потолок, оставалось свободным маленькое треугольное отверстие.

Решено было рискнуть.

— Если что, тащите меня за ноги! — и Сашка, передав Миреку мешавшую ему сапёрную лопатку, решительно полез в щель.

Протискиваться было трудно, приходилось вытягивать руки вперёд и, вцепившись за что-нибудь, понемногу подтягиваться. Наконец щель расширилась, и двигаться стало легче. Сашка остановился и тут же почувствовал, как откуда-то снизу тянет свежим воздухом. Он завозился, пытаясь определить, откуда дует, и сразу же вниз рухнуло несколько кирпичей, открыв небольшое отверстие.

Изогнувшись, Сашка ужом скользнул в образовавшуюся дыру и, встав на ноги, сразу убедился, что находится совсем в другом ходе. Новый коридор был гораздо шире и шёл почти перпендикулярно прежнему. Сашка осмотрелся, потом повернулся к завалу, но дырку, через которую проник сюда сам, нашёл с трудом. Надо было просунуть голову вверх под потолок и только тогда просматривалась щель.

Сашка посветил туда фонарём, ему ответили, и через несколько минут все трое уже стояли рядом. Сашка немного опасался за крепыша Ярко, но и он преодолел щель благополучно. Теперь можно было идти и вправо, и влево. Немного поспорив, хлопцы пошли направо.

В конце коридора снова оказалась каменная лестница, но вела она уже не вниз, а наверх. Поднявшись по ней, ребята оказались под довольно массивной каменной плитой. С обеих сторон эту плиту поддерживали ржавые железные рычаги. Немного поколебавшись, Сашка надавил на них, и плита, к его удивлению, совершенно бесшумно поднялась, открыв маленький квадратный люк.

Сашка немедленно высунулся наружу. Люк выводил внутрь большой облупленной комнаты с высоким потолком. Через дверной проём с обвалившимися краями сюда проникал яркий солнечный свет и виднелись густые заросли. Хлопец подтянулся на руках и одним рывком выбрался наружу. Ярко вылез следом за ним, а Мирек остался в люке и принялся изучать рычаги, поднимавшие плиту, так что над грязным полом, выложенным точно такими же плитами, торчала только его голова.

Тем временем Ярко вместе с Сашкой вышли через полуразвалившуюся дверь и, остановившись возле кустов, начали осматриваться. Они оказались перед входом в старую облезлую часовню, над прохудившейся шатровой крышей которой всё ещё торчал покосившийся крест. Вплотную со стенами густо разросся одичавший кустарник, и только перед самым входом он чуть отступал, да и то потому, что здесь ещё сохранились массивные плиты старинного тротуара.