Джек Хиггинс - Операция «Валгалла»

— И как это выглядит?

— Судя по тому, что рассказывал Штрассер, двустворчатая дубовая дверь. Устоит недолго. За ней холл, потом широкая, постепенно сужающаяся лестница, которая на верхних уровнях становится винтовой. Обеденный зал, затем множество коридоров и комнат до самого верха.

— Рискованно, если они будут отходить из комнаты в комнату.

— Нет, если мы будем все время идти у них по пятам. Никаких колебаний, никаких передышек.

Финны были готовы и ждали, сидя в бронетранспортерах. Пятеро были вооружены бронебойными фаустпатронами. Риттер подошел ближе, чтобы рассмотреть уродливое на вид противотанковое оружие.

— Они хорошо владеют этими штуками?

— Мы знакомы с успехом. При попадании они вскрывают Т-34 как банку тушенки.

— Сколько их у нас?

— Десять.

— Тогда мы не можем рисковать. Я назначаю Гоффера командовать, доведите это до сведения своих людей. Он лучший бомбардир из всех мне известных.

В этот момент Гоффер позвал его из штабной машины:

— Герр Штрассер вызывает вас по радио, штурмбаннфюрер.

Риттер наклонился внутрь машины. Статические помехи полностью отсутствовали, и голос Штрассера звучал очень ясно.

— Вы не начинали атаки?

— С минуты на минуту. В чем дело?

Штрассер рассказал ему. Когда он закончил, Риттер сказал:

— То есть у нас совсем мало времени, вы это пытаетесь сказать? Нет нужды беспокоиться, рейхсляйтер. У нас с самого начала этого товара было в обрез. Конец связи.

Он положил трубку и повернулся к Сорсе.

— Проблемы? — спросил финн.

— Гайллару удалось сбежать. Он ушел на лыжах в горы. Штрассер послал за ним вслед Гештрина с его парнями.

— Нет проблем, — сказал Сорса. — Они лучшие в деле. Очень скоро они будут наступать ему на пятки.

— Я бы на это не очень рассчитывал. Он был золотым медалистом в Шамони в 1924 году. Если он встретит британцев или американцев раньше, чем Гештрин и его парни его догонят…

Сорса помрачнел.

— Понимаю, что вы имеете в виду. Что мы теперь будем делать?

— Покончим с этим небольшим делом как можно скорей. Начинаем прямо сейчас. — Он направился к головному бронетранспортеру, но Сорса ухватил его за рукав.

— Момент, штурмбаннфюрер. Первому бронетранспортеру, который войдет в тоннель, вероятно, придется туго. Я бы предпочел сам быть в нем.

— Здесь командую я, — сказал Риттер. — Я думал, что это ясно.

— Но это мои ребята, — запротестовал Сорса. — Мы давно вместе.

Риттер внимательно на него посмотрел, немного нахмурился, потом кивнул.

— Я вас понял. Только в этот раз, вы ведете, я за вами. Двинулись.

Он повернулся и забрался во второй бронетранспортер.

Клодин Шевалье сидела за роялем в обеденном зале, играя «Девушку с льняными волосами» Дебюсси. Это было одно из ее любимых произведений, главным образом потому, что сам композитор учил ее, как оно должно исполняться, когда ей было всего двенадцать лет.

В дверь постучали, и вошел Файнбаум с М1 на левом плече, со «Шмайсером» на правом и с тремя ручными гранатами на поясном ремне. Она продолжала играть.

— Проблемы, мистер Файнбаум?

— Да как вам сказать, маам. Генерал Каннинг, он думает, что это хорошая идея, если кто-нибудь будет присматривать за вами персонально. Понимаете, о чем я?

— И этот кто-то вы?

— Боюсь, что так, маам. Не возражаете, если я закурю?

— Абсолютно. И не представляю более надежных рук. Что мы будем делать?

— Когда придет время, я отведу вас на самый верх башни, подальше с дороги.

— А сейчас-то, сейчас?

— Нет необходимости. Они даже еще не постучались в ворота. Скажу вам, моя старушка часто играла на фортепьяно, но, конечно, ничего похожего на это. Я учился играть на кларнете, когда ей удалось купить его по дешевке. У моего дяди Пола. Он был ростовщиком в Бруклине.

— Вам это нравилось?

— Конечно, я не Бенни Гудман, но я играл с Гленом Миллером.

— Это замечательно. Вам нравится пьеса, что я играю?

— Нет, маам. У меня от нее холодеет в желудке. Она меня беспокоит, не знаю почему. А это нехорошо, потому что у меня хватает, о чем беспокоиться.

— Понятно. Может, вы предпочитаете что-то вроде этого? — Она стала играть «Ночь и день». Файнбаум обошел вокруг рояля и стал смотреть на клавиши.

— Да, это здорово. Это, действительно, нечто. Я к тому, где вы научились так играть?

— Набралась отовсюду, мистер Файнбаум, так, кажется, говорят?

— Кажется.

Рев моторов разорвал утреннюю тишину.