Джек Хиггинс - Бенефис Лиса

Мартиньи лежал в постели с сигаретой, глядя в потолок, странно встревоженный, и думал о Роммеле, об энергичности этого человека, о том, какой замечательной мишенью он является. Он поднялся, надел ремень с кобурой, в которой лежал ППК. Расстегнул свой чемодан и достал из него глушитель Карсвелла, положил его в карман.

Когда он спустился вниз, за столом продолжали ужинать. Он прошел сзади, на кухню. Увидев его, Элен удивилась:

— Вы снова уходите?

— Есть дело. — Он обратился к Галлахеру. — Скажите Саре, что я скоро вернусь.

Ирландец нахмурился.

— Вы в порядке? Что-то случилось?

— Ничего на всем белом свете, — успокоил его Мартиньи. — Увидимся позднее. — И вышел.

По-прежнему в небе половина луны. В ее свете Мартиньи видел ряд белых домов высоко над головой на гребне над деревьями. Он повернул на Ла-Хаул-Хилл и остановил машину на дороге, где она соединяется с Монт-де-ля-Рок. Некоторое время он посидел в машине, обдумывая свои действия, потом вышел и начал подъем наверх между деревьями.

Конечно, это нелепость. Застрелишь Роммеля, и через час они закроют остров так, что с него будет никуда не выбраться. Кроме того, они могут брать заложников, пока убийца не явится сам. Они проделывали такое в разных странах. Нет смысла думать, что они поведут себя иначе на Джерси. Но, вопреки здравому смыслу и логике, мысль возбуждала, не позволяла отказаться. Он продолжал лезть наверх.

Мюллер работал в своем кабинете в Серебристом приливе, пытаясь разобраться с документами, когда раздался стук в дверь, и заглянул Грейзер.

— Работаете сегодня допоздна, господин капитан.

— Почти все время сегодня потрачено на фельдмаршала и, похоже, завтра будет то же самое, — сказал Мюллер. — Мне нужно обработать хотя бы двенадцать дел, чтобы представить их в суд на следующей неделе. Надеялся, что смогу это сделать сегодня вечером. — Он потянулся и зевнул. — Ладно, а ты-то что здесь делаешь?

— Да тот разговор с моим братом в Штутгарте, который я заказывал, состоялся только что.

Мюллер сразу оживился.

— И что он мог сказать о Фогеле?

— Ну, сам он совершенно определенно никогда не встречался с ним в штабе Гестапо в Берлине. Но он напомнил, что СД занимает отдельное здание в другом конце Альбрехт-штрассе. Он просто не знает, кто есть кто у них, за исключением больших шишек вроде Гейдриха, пока они его не прикончили, да Шеленберга. Но еще в то время, когда он был в Берлине, стало известно, что рейхсфюрер использует загадочных людей вроде Фогеля, наделенных им особыми полномочиями. Он сказал, что никто точно не знает, кто они.

— Что и требовалось доказать, — подвел итог Мюллер.

— Во всяком случае, он сказал, что руководство деятельностью таких людей осуществляется из офиса СД, смежного с офисом рейхсфюрера в рейхсканцелярии. И как оказалось, брат хорошо знаком с одной из сотрудниц этого отдеда.

— С кем?

— С Лоттой Ньюманн из вспомогательного подразделения СС. Пока он работал в Берлине, она была его любовницей. Оказалось, она секретарь одного из помощников рейхсфюрера.

— И он готов с ней поговорить?

— Он уже заказал разговор с Берлином на завтра на утро. Он перезвонит мне, как только сможет. По крайней мере, мы сможем узнать насколько важная птица этот Фогель. Она не может не знать о нем.

— Прекрасно. — Мюллер кивнул. — Ты видел вечером Вилли?

— Да, — нехотя признался Грейзер. — В клубе. Потом он настоял, чтобы мы пошли в бар на какой-то глухой улочке в Сент-Хелиере.

— Он пьет? — Грейзер замялся, и Мюллер сказал: — Да ладно тебе, парень, выкладывай все до конца.

— Да, господин капитан, очень сильно. Мне за ним не угнаться. Как вы знаете, я пью совсем мало. Я посидел с ним некоторое время, но потом он стал мрачным и злым, как это с ним бывает. Велел мне убираться. Стал задираться.

— Дьявольщина! — вздохнул Мюллер. — Сейчас ничего не сделаешь. Вероятнее всего, он подцепит какую-нибудь женщину. Ты лучше иди спать. Утром ты мне снова потребуешься. В десять часов нужно быть в Сентябрьском приливе.

— Хорошо, господин капитан.

Грейзер вышел, а Мюллер открыл следующее дело и взял ручку.

Клейст в это время припарковал свою машину на границе усадьбы де Вилей, невдалеке от коттеджа Галлахера. Он был опасно пьян, и никакие доводы здравого смысла не могли влиять на его действия. У него было с собой полбутылки шнапса. Он сделал глоток и засунул бутылку в карман, потом вышел из машины и, раскачиваясь, пошел по дороге к коттеджу.