Джек Хиггинс - Бенефис Лиса

— Сегодня вечером они точно пойдут на острова? — поинтересовалась Сара.

— Конечно. Некоторые на Джерси, остальные на Гернси.

— Какие они?

— Боши? — Софи пожала плечами. — Я разумный человек. Никого не хочу ненавидеть. Просто хочу, чтобы они убрались из Франции.

— В Англии мы слышали о них ужасные вещи.

— Правильно. СС и Гестапо — это дьявольское отродье, но они наводят ужас и на обыкновенных немецких солдат, ничуть не меньше, чем на всех остальных. Во всяком случае, у нас хватает и своих, что ничуть не лучше гестаповцев. Милиция Данана. Французы, работающие на нацистов, предающие французов.

— Это ужасно.

— Это жизнь, детка, и это означает, что по большому счету, ты никому не можешь доверять. Теперь одевайся и приходи вниз. Поешь с нами.

В Гаври, бывшем когда-то загородным поместьем графа с тем же именем, Хейни Баум сидел во главе одного из столов в офицерском собрании 41-го бронетанкового гренадерского полка и с улыбкой выслушивал приветственные тосты офицеров, сопровождаемые аплодисментами, благодарил их кивком головы.

Молодой полковник, ветеран русского фронта, чью черную форму танкиста украшала россыпь наград, сказал:

— Если бы вы, господин фельдмаршал, сочли возможным сказать несколько слов, это имело бы огромное значение для моих офицеров.

Взглянув на Хофера, Баум прочел беспокойство в его глазах, но решил не обращать на это внимание, встал, одернул китель.

— Джентльмены, фюрер дал нам простую работу. Не пускать врага на наши пляжи. Да, я говорю наши пляжи. Европа, единая и неделимая, вот наша цель. Война будет выиграна на этих пляжах. Мы не можем проиграть. У фюрера божественное предназначение. Это ясно каждому, кто обладает хотя бы крупицей разума. — Его ирония была им недоступна, когда они вглядывались ввысь, в восторге упиваясь каждым словом. Он поднял свой бокал. — Поэтому, джентльмены, за нашего любимого фюрера, Адольфа Гитлера.

— За Адольфа Гитлера! — грянули они хором.

Баум бросил свой бокал в камин, и, движимые возбуждением, остальные последовали его примеру. Потом они образовали две шеренги и аплодировали, когда он шел в сопровождении Хофера к выходу из зала.

— Думаю, из-за бокалов получилось несколько накладно, — сказал Хофер, когда они возвращались в Кресси, где в старинном замке Роммель временно разместил свой штаб.

— Вам не понравилось? — спросил Баум.

— Я этого не говорил. В действительности, речь была достаточно хороша.

— Да простит господин майор мою смелость, но театральность жеста позволила удержать высоту, — объяснил ему Баум.

— Я вас понимаю. С другой стороны, они именно это и хотели услышать.

«Сумасшедшие, — думал Баум. — Неужели я последний нормальный человек, оставшийся в живых?»

Тем временем они въехали во двор замка. Баум быстро поднялся по лестнице, отвечая на приветствия. Хофер шел за ним следом до самых апартаментов на втором этаже.

Роммель сидел, запершись в библиотеке, и вышел только на стук Хофера.

— Как прошло?

— Прекрасно, — успокоил его Хофер. — Имел колоссальный успех. Слышали бы вы речь, которую он произнес.

— Замечательно. — Роммель кивнул. — На Нормандских островах все идет по плану? Вы разговаривали с фон Шметтовым на Гернси?

— Лично, господин фельдмаршал. Он получил также письменный приказ. Как вам говорили в штабе флота в Шербуре, они, главным образом, теперь выполняют рейсы по ночам из-за превосходства противника в воздухе в этом регионе. Поэтому они отправятся с Джерси на совещание на Гернси в четверг ночью, а возвратятся ночью в воскресенье.

— Хорошо, — сказал Роммель. — Это, однако, не избавляет вас и Бергера от перелета на рассвете в Физлер-Сторче при всем превосходстве британской авиации в том регионе, о котором идет речь. — Он повернулся к Бауму. — Что вы думаете на этот счет, Бергер?

— Я думаю, что будет занятно, если мы с господином майором рухнем в море, объятые пламенем. Пустынный Лис погиб. — Он пожал плечами. — Нельзя не признать, что это может создать несколько неожиданные возможности, господин фельдмаршал.

Жерар Крессон сидел за столом в инвалидном кресле, подливая в бокалы красное вино.

— Мне жаль лишать вас иллюзий, — обратился он к Саре. — Но на Джерси, так же как во Франции, как в любой оккупированной стране в Европе, реальным врагом является информатор. Без них Гестапо не могло бы функционировать.

— А мне говорили, что на Джерси нет гестапо, — сказала Сара.

— Официально, у них там полевая жандармерия. Это секретная полевая полиция, которая должна подчиняться Абверу. Военной разведке. Это уловка является одной из составляющих политики доброжелательного правления, косметика, призванная дурачить народ. Пытаются убедить, что поскольку вы там англичане, они не напускают на вас Гестапо.