Виктор Костевич - Подвиг Севастополя 1942. Готенланд

Майор принял нас не без удовольствия. Было видно, что он соскучился по новым людям и не прочь пообщаться с ними за бутылкой вина. Он был мало похож на своих подчиненных. Левинский был юн, долговяз, розовощек и стремился серьезной интонацией придать себе солидности. Вегнер казался старше, но всего лишь настолько, чтобы более не заботиться, как бы его не сочли юнцом. Другие командиры рот также были относительно молоды. Рядом с ними командир батальона, мужчина лет сорока, а то и больше, выглядел пусть и не стариком, но человеком из другого мира, мира степенных мужей, знающих цену себе и давно уже оценивших всё, что их окружает в жизни. И хотя он приходился мне почти ровесником, я понимал, что сам, увы, принадлежу совсем к другому, глубоко несерьезному миру – потаскунов и шалопаев, постоянно ощущающих свою незавершенность, но нимало от того не страдающих. Зато ужинавший с нами батальонный врач, седовласый и сухопарый господин с крупным носом и моноклем в глазу, явно относился к той же породе, что и батальонный командир.

– Надеюсь, мой адъютант дал вам исчерпывающие объяснения? – спросил меня Берг после первой смены блюд.

– Более чем. Тем не менее вы позволите задать вам несколько вопросов?

Берг милостиво кивнул.

– Сколько, по-вашему, продлится штурм? – спросил я его.

Он молча прикинул в уме.

– Зимой бои продолжались две недели. Но их пришлось прервать… на самом интересном месте. Думаю, сейчас тоже придется повозиться. Неделю, если не больше, людей у русских хватает.

– Много их там?

– Тысяч сто.

Я посочувствовал немецкой пехоте.

– Нелегко с ними будет управиться.

Берг наставительно поднял палец.

– Важно не только количество солдат, но и качество. И военное искусство, в котором генерал-полковник Манштейн не уступит никому.

Меня, как обычно, потянуло на возражения.

– Но ведь осенью и зимой ничего не вышло.

Берг внимательно посмотрел мне в глаза и снизошел до объяснения.

– Тогда обстановка была не столь благоприятной. Мы были ослаблены боями за Перекоп, а в разгар штурма носились по всему Крыму, отбивая красные десанты. Феодосия, Керчь, Евпатория. Бандиты в горах. Теперь вокруг нас чисто. К тому же снабжение. Война – это ведь не только люди. Это еще оружие, боеприпасы, техника. Авиация, наконец. У нас есть всё, не говоря о массе трофеев. А у них со всем этим плохо и с каждым днем все хуже. Пробиться сюда с Кавказа стало почти невозможно. Наша авиация блокировала морские подходы и гоняется буквально за каждым кораблем.

– Значит, вы уверены? – спросил я тоном человека, которому не требуется дополнительных доказательств.

– Разумеется. Мы должны взять эту груду развалин, случайно оказавшуюся на пути локомотива истории. Крепость Севастополь.

Мы снова выпили, и я задал Бергу вопрос, имевший для меня практическое значение:

– Как вы думаете, когда начнется штурм?

Майор усмехнулся и оглядел офицеров, не без любопытства ожидавших ответа.

– Этого я вам не скажу. Во-первых, не имею права. Во-вторых, не знаю сам.

– Иного мы и не ждали, – сказал зондерфюрер. – Каждый из нас на своем посту исполняет свой долг.

– Вот именно, – согласился врач. – Но подозреваю, что писать и фотографировать менее утомительно, чем готовить наступление, – он кивнул на Берга, – или ампутировать конечности. Когда солдаты вопят от боли и…

– Бесспорно, – отозвался Грубер. – Но порой не менее ответственно. Кстати, как вы оцениваете тяжесть ранения Гейдриха? Насколько велика опасность для жизни?

Черт бы тебя побрал, раздраженно подумал я. Без обсуждения последней сенсации не обойдется и тут.

Я не понимал, отчего я злюсь на Грубера. Возможно, потому что сам, занятый мыслями о Вале, не испытал никаких эмоций, услыхав о пражском покушении, и при виде людей, живо им взволнованных или, по меньшей мере, заинтересованных, стыдился собственного безразличия – но ничего не мог и не хотел с собой поделать.

Врач пожевал губами.

– К сожалению, я не обладаю полной информацией. Только экстренное сообщение, которое читали и слышали все. Пишут, жизнь вне опасности.

– Известно хоть что-нибудь? – спросил старший лейтенант Вегнер.

Грубер кое-что знал.

– Граната сильно повредила автомобиль. Открытый «Мерседес-Бенц». – Зондерфюрер бросил взгляд на меня, возможно напоминая, что наш «Мерседес-Бенц» закрыт и потому гораздо более надежен. – Перед этим были произведены выстрелы из пистолета-пулемета британского производства. Обнаружен на месте покушения. Также найдены дамский велосипед, плащ, шапка, два портфеля. Их уже выставили для опознания.