Виктор Костевич - Подвиг Севастополя 1942. Готенланд

– Синельников, отставить, – приказала голова решительным и твердым голосом. – Да и вы не машите пистолетом, товарищ капитан-лейтенант, не дай бог что случится. Здравия желаю. Добро пожаловать в санбат…

Он назвал номер санбата дивизии, но какой я не разобрал. Вспомнил только, что, перед тем как нырнуть в воронку, заметил два перевернутых догоравших грузовика и что-то белое, раскиданное по земле. Теперь сообразил – перевязочные средства, бинты или что-то еще.

Мы с Хомченко вылезли наверх. Опять увидели перевернутые грузовики, белые бинты и валявшихся на земле людей, которых прежде даже не заметили. Воздух содрогнулся от пролетевшего в сторону мыса Херсонес тяжелого снаряда. В отдалении, за бугром тарахтела какая-то техника, можно было не сомневаться – немецкая. Человек, отдавший приказание несдержанному младшему сержанту, устало сидел на земле. Чернявый, нос горбинкой, в петлицах – чаша со змием и три кубаря. Типичный медик, таких я видел много.

– Здравия желаю, товарищ военврач, – приветствовал я его.

– Военфельдшер, – равнодушно поправил он и выдавил улыбку. – А приказ имеется, капитан-лейтенант. И согласно ему вы имеете полное право бросить нас здесь и идти вон туда. – Он махнул рукой на запад. – Эвакуация комсостава, полезных кадров, от капитана и выше, как верно отметил младший сержант Синельников. Крайне необходимых для дальнейшей борьбы с коварным и подлым врагом.

Он поднялся, поправил гимнастерку и, обтирая на ходу пыль с лица, направился к третьему автомобилю – не перевернутой и не горевшей полуторке. Там шевелились какие-то люди.

Я как-то сразу и успокоился. Вернул пистолет в кобуру. Пошел за ним следом. Захотелось сказать ему что-нибудь доброе.

– А срать хотел я, доктор, на идиотские приказы. Поступаете под мою команду. Все всё поняли?

Военфельдшер остановился. Усмехнулся и подал мне руку. Подошел Хомченко, приковылял Синельников, подтянулись трое немолодых мужичков, по повадке похожих на санитаров, за ними – несколько ходячих раненых в бинтах. Целое войско, будет с кем немца бить.

– Военфельдшер Лейкин, – представился доктор. Подумав, добавил: – Яков.

– Сергеев, – ответил я. – Сколько у вас людей?

Лейкин задумался.

– Товарищ капитан! – выкрикнул неожиданно Хомченко. – Мотоциклисты!

И верно. Метрах в трехстах, в стороне от шоссе, катили четыре мотоцикла с люльками. Отчетливо виднелись пулеметные стволы, поблескивали под лучами солнца каски. Достаточно им было нас заметить…

– За машины, в укрытие, быстро, ложись! – проорали мы оба, я и военфельдшер.

Немцы не обратили на нас внимания. Перли вперед, в сторону тридцать пятой береговой батареи. Следом показалось два неспешно шедших бронетранспортера. Мелькнули силуэты растянувшихся цепью солдат.

– До роты пехоты, – прикинул я чисто механически. В нашем положении численность противника ровным счетом ничего не меняла.

– Надо отходить? – спросил меня военфельдшер. Осторожно, будто несколько стесняясь. Сомневаясь, не проявляет ли он трусости перед лицом врага.

– Драпать надо, – буркнул я, – и чем скорее, тем лучше. Вопрос: куда?

– Наши в бухтах, – ответил фельдшер. – Ближайшая Стрелецкая. Может, туда? Пока не отрезали?

– Тяжелые есть? На чем потащим? Машину завести удастся?

– Попробуем.

Полуторку завести удалось. Также удалось оторваться от появившихся на шоссе и справа от дороги немцев. У них, похоже, кончился обед и они возобновили осторожное наступление. Грохот вокруг нарастал – и севернее, в Стрелецкой, и где-то впереди, и на юге, вероятно на Фиоленте. Что примечательно, бой продолжался и в городе, кто-то там сражался в окружении. Кто? Где? Уже не понять.

По дороге мы обогнали много наших, гражданских и военных. Хутор Пятницкого проходили в плотной колонне из людей и автомобилей. Среди шума и дикого гвалта, усугубляемых разрывами ложившихся по площадям снарядов. Ревели пролетавшие над головами истребители, занятые охотой на копошившихся внизу людей и на медленно двигавшийся транспорт.

Среди стремящихся из города толп мне удавалось увидеть и отдельные организованные подразделения. Они сохраняли подобие строя. Я искал глазами хоть кого-нибудь старше себя по званию. Тщетно. Не видно было даже капитанов. Лейкин оказался прав. Удивительно, что в течение вечера, ночи и дня, покуда мы окапывались в городе, а после отражали две немецкие атаки, мне никто ни о чем таком не сообщил. Или бойцы не знали, или им было совсем не до этого.