Виктор Костевич - Подвиг Севастополя 1942. Готенланд

Я согласился, что иного выбора нет. И сразу же вспомнил, как мы с Маринкой бежали к деревьям. И как взлетали перед глазами листочки, сбитые то ли пулями, то ли осколками рвущихся бомб. Она споткнулась первый раз, потом второй, а я рвал ее за руку и бешено тащил за собой. «Уходи, все равно умру».

– А Вардан? – задумался я.

– Здесь ему точно пиздец, – рассудил немедленно Мухин. – Лучше попробовать. Вдруг повезет. Тут или пан, или пропал.

Вардан лежал в забытьи. Будить мы его не стали. Решили – расскажем всё завтра. Оставался вопрос: как нам не заблудиться в горах?

– Со мной не заблудитесь, – сказал уверенно Сеит. – Я горы понимаю.

Мне захотелось поговорить с ним основательнее. Надо ведь знать человека, с которым завтра кинешься под пули. Да и просто было интересно, парень он был симпатичный.

– Слушай, – спросил я его, – а ты кто по национальности? У вас же в Дагестане целых сто народов живет, я слышал. Аварцы, лезгины, лакцы, кумыки. Правильно?

– Не знаю, – ответил Сеит. – Я в Дагестане не был.

– Как это? – вздрогнул всем телом Мухин.

– Просто. Не был. Сказал, что первое в голову пришло. Лишь бы мусульманское было.

– А зачем? – прошептал я медленно, соображая, что делать дальше.

– Местный я, – ухмыльнулся Сеит, – из Старого Крыма.

– Татарин? – насторожился Мухин.

– Нет, француз.

– А зачем ты… того… наплел?

Сеит пожал плечами. Мухин был изумлен не на шутку. Я же всё понял сразу. Скажи Сеит, что он татарин, его бы стали загонять в отряд на фашистской службе. И если бы отказался, объявили предателем татарского народа. И скорее всего бы убили. Странный он был человек, наш Мухин, не понимал простейших вещей. «Жизню знаю». Комик из Марьиной Рощи.

Чудеса иногда случаются. Наш уход произошел фантастически мирно. Без стрельбы и бешеного бега от летящих вдогонку пуль. Единственный немец, увидевший нас, не стал поднимать тревоги.

Случилось это на шоссе, на следующее утро после принятого решения. Колонна снова сбилась у обочины, пропуская, как водится, немецкую технику – вереницу грузовиков, направлявшихся к Севастополю. Мы шли им навстречу, в Бахчисарай. Рядом со мною, Мухиным, Варданом и Сеитом оказалась легковушка, тоже съехавшая на обочину и стоявшая там в ожидании, пока ее хозяева, полноватый офицер с непонятными погонами и какой-то долговязый, сильно загорелый штатский, делали фотоснимки, запечатлевая нас всех для истории. За машиной, едва приметная, виднелась уходящая в почти отвесный склон тропинка. Она сразу же терялась среди густых и зеленых ветвей, иными словами – выглядела невероятно соблазнительно. И автомобиль стоял очень удачно, почти полностью ее скрывая от любопытных глаз.

Ближайший к нам конвоир жадно курил сигарету, полученную от штатского, и делился с ним своими впечатлениями. Штатский черкал карандашом в блокноте. Оба повернулись к нам спиной – как и немецкий офицер, торчавший от них чуть поодаль. Гул грузовиков заглушал почти все звуки, а легковой, защитного цвета автомобиль стоял от нас буквально в двух шагах, оставалось только незаметно его обойти. Переглянувшись с Мухиным, я сделал первый шаг. Мухин тронул за рукав Меликяна. Сеит всё заметил сам и безмолвно кивнул головой. Еще нас заметил кубанец и тот молодой паренек, что мечтал накануне о «повной талирке» борща. С нами они не пошли, лишь шевельнули на прощание бровями, повернулись в сторону фашистов и плотно встали плечом к плечу, хоть немножко, но прикрыв наш донельзя нахальный уход. Поступили они мудро – если бы двинулось много народа, нас бы непременно заметили.

На немца мы наткнулись, обойдя автомобиль. Он, вероятно шофер, уютно сидел на траве, рядом с открытой дверцей, и потому был не виден с дороги. Спокойно жевал бутерброд, запивая еду из фляжки. Увидев нас, едва не подавился. В течение доли секунды пять человек, мы четверо и он, пережили почти одинаковый ужас. Смерть показалась неизбежной всем. Инстинктивно, не раздумывая, я приложил указательный палец к губам. И немец, тоже скорее всего инстинктивно, потряс головой в ответ. Мы моментально исчезли за деревьями – и ни минуту, ни две спустя так и не услышали ничего, кроме протяжного гула шедшего на Севастополь автотранспорта. Немецкий шофер оказался неглупым и сделал разумный выбор.

Мы быстро, почти бегом, двинулись по лесу, где редкому, а где густевшему почти непроходимо. Смелым судьба помогает, повторял я слова из сборника римских пословиц. Приятно было ощутить себя смелым. И очень хотелось, чтобы ребята, прикрывшие нас на шоссе, тоже смогли бы бежать, когда им представится случай.